– Уверяю, осталось совсем немного. Для вас ведь не составит большого труда немного потерпеть? – не могла больше молча сносить его придирки. – Может, предложить вам подушку? – ехидно осведомилась. Шоколадные глаза гневно сверкнули и сузились, обещая на мою голову все кары небесные.

Пристроив небольшую подушечку под мощную шею, снова получила возможность заняться своими непосредственными обязанностями. Интересно, надолго ли в этот раз?

– М-м-м-м-м, – громко замычал Егор, когда я промыла полость его рта.

– Что случилось? – полюбопытствовала, впрочем, без огонька.

– А воду еще похолоднее вы не могли сделать? – Явственно видела, как карие глаза наливаются яростью. В них его скрюченные пальцы уже сжимались вокруг моего горла.

Бедная Светочка уже просто молчала, с испугом глядя на все сильнее закипающую меня. Но даже внутреннее недовольство не заставило выполнять мою работу плохо, я считала себя профессионалом и не могла позволить отвлекаться на эмоциональные всплески и недовольство пациента. Глядя на идеальный рот господина Тишинского и воспроизводя в голове все его замечания, совершенно искренне порадовалась, что у волшебных существ, а уж у драконов и подавно, не может быть серьезных проблем с зубами. Природная регенерация, свойственная каждому представителю наших видов, не позволит. Обругав напоследок наш ополаскиватель для полости рта и даже не выслушав стандартных рекомендаций, он поднялся. Едва я успела отпраздновать свою очередную маленькую победу, как широкая спина в проеме двери уступила место высокомерному лицу, и приятный баритон произнёс:

– Хочу заметить, что восторги моих знакомых, порекомендовавших вас, Елена Станиславовна, как высококлассного специалиста, сильно преувеличены. Если бы мой личный стоматолог не отправился неожиданно в отпуск (ага, удрал, поди, от этого невозможного зануды на другой конец света, тут ни одна психика не выдержит), я ни за что не пришёл бы к вам. А впрочем, ни к чему миндальничать, – выдал он через мгновение и нахмурил идеальные темные брови. – Вы, Елена, весьма опрометчиво сделали выбор в пользу профессии стоматолога, ибо уровень вашей квалификации вполне соответствует вашей фамилии, и я, разумеется, отражу все это в своём отзыве о клинике. – И, не прощаясь, вышел.

2. Глава 2

Дверь тихонько щелкнула, отсекая раздражённого пациента. А у меня вновь стояли в ушах издевательские выкрики однокурсников: «Безрукая! Иди домой! Нечего тебе здесь делать, дочка богатеньких родителей! По блату пролезла!» Именно его последняя фраза, а отнюдь не все предыдущие замечания и даже не угроза негативного отзыва о клинике опять всколыхнула воспоминания о самых первых и самых сложных годах учебы, когда мне, стиснув зубы, приходилось доказывать не только преподавателям, но и однокурсникам, что я сама по себе чего-то стою. Обидное прозвище «безручка» плотно прилепилось ко мне на пару лет, но потом постепенно все выровнялось. Профессора стали все чаще бросать уважительно: «отлично», «превосходно», «лучшая работа на потоке», и тогда мнение моих однокурсников также резко поменялось. Мне стали завидовать, и желание увидеть, да что уж там, поспособствовать моему падению с пьедестала стало таким же сильным, как первоначальное пренебрежение. Вот в таком позитиве я доучилась до самого конца. А уж когда сам профессор Ланской пригласил меня к себе на преддипломную практику, ядом захлебнулась добрая половина выпускного курса. И никому невдомек было, какую школу я там прошла. Ланской и к себе был требователен, а уж к окружающим и подавно, но искреннее восхищение его талантом и желание хоть сколько-нибудь соответствовать подталкивали меня доучивать ночами то, чего ещё не знала, ловить каждое его движение и пояснение. Лично вручая мне диплом, он сухо бросил: «Рад, что не ошибся в тебе, девочка», – и скупо улыбнулся. Это была наивысшая похвала, как для спортсмена выиграть золото в олимпиаде. С тех пор ни разу, ни единого раза я не позволила себе вспоминать те самые первые и самые трудные годы до сегодняшнего дня.