— Сколько раз я говорил, чтобы ты не лез в дела людей?

— Много, отец, — признался я, прихватив сигарету уголком губ.

Когда запах табака станет не таким насыщенным, я ее просто выкину и возьму другую. Это был мой личный способ курения. Пробовал курить по-человечески, но дым был слишком едким для осязания оборотня.

— Стае не нужны проблемы с людьми, — отец продолжал читать нотации. Это было его любимым видом занятия. — Не лезь на их территорию.

— Отец, я приехал просто хорошо провести время. И все, — ответил я, сбрасывая вызов.

Нет, вот тут даже не соврал.

Разве можно назвать плохим времяпрепровождением, возможность сорвать сделку одного из наших конкурентов? Я же просил не привозить в город синтетику. И не виноват, что парни Головина меня не послушали.

А тут прошел слух, что в клубе новый наркотик. Сильный, с практически моментальным привыканием. А это означало — большие и большие деньги. А еще множество смертей от передоза или ломки. А стае не нужно повышенное внимание к городу. Про это отец благополучно забывал.

Было достаточно выйти на улицу, чтобы я уловил новый запах. Уже у входа в клуб. К привычным парам алкоголя, парфюма, травки и пота, прибавился другой. Едкий. С ананасовой отдушкой.

Ну что ж, охота началась.

8. Глава 4. Альфа

Оборотни не любят суету, шум, скопление людей. Забавно, да? Странная нелюбовь для тех, кто всю жизнь проводит в стае. Мы не знаем, что такое личные границы и значение слово “секрет”. В нашем понимании секрет — достояние общественности. Но есть и плюсы, мы тактично молчим, о том, что слышим и видим.

А слышим и видим мы многое. Практически все. Достаточно перестать воспринимать происходящее фоном, белым шумом, среди которого мы живем.

И тогда тебя оглушает.

Смехом, криками, топотом десятков пар обуви, множеством сбитых дыханий, сотнями и сотнями запахов.

Виски.

Табак.

Пот.

Едкие духи.

Возбуждение.

Сперма.

Приторно-гнилостный, — я тут же выхватил взглядом блондинку, от которой фонит болезнью.

Она улыбается невысокому парню с модными усами. М-да, не повезло тебе. Лечиться после нее ты будешь долго и дорого.

И я иду по залам, высматривая гонцов — тех, кто на руках имеет небольшие партии. И выглядит такой персонаж вопреки всеобщему мнению не задолбанным торчком в грязном шмотье, а вот как сейчас — шикарной соской в люксе. Пока еще люксе. Придет время, и она продаст другой дуре свои шмотки, а на эти деньги купит дозу.

Она обходит меня стороной, не предлагает феерических ощущений. А тут парни Головина поработали на отлично — дали список персон нон грата.

— Эй, — я хватаю соску за локоть, улыбаюсь, — есть что?

Как же с нее легко считывается страх и интерес, после сомнение. Да, детка, оборотням трудно отказывать. Мы чертовски привлекательные парни.

— Не понимаю, о чем ты, — отвечает стандартной фразой.

— Точно?

Ее уже ломает, она облизывает губы, смотрит по сторонам, но получает от кого-то знак и сразу же дергает рукой и выкрикивает:

— Отвали! Отвали, понял!

— Понял.

Я выставил ладони, наблюдая, как девка старается как можно быстрей затеряться в толпе. Поздно. Я получил ту информацию, что хотел. От нее несло едкой ананасовой эссенцией.

Мой совет Головин не принял всерьез.

Ничего. Я могу объяснить и во второй раз. Мне не сложно.

Тем более Салиев, управляющий Искушением, собственной персоной прогуливается по залам. С довольным видом наблюдает за гостями, явно мысленно подсчитывая прибыль.

Клуб “Искушение” настолько популярен, что провести выходные тут приезжали из других городов. Тут стоит отдать должное Головину, он построил Лас-Вегас на минималках. Два бассейна на территории, три ресторана с различной кухней, больше двух сотен номеров, Спа-комплекс с каким-то нереальным количеством видов массажей, а про разнообразие девушек, я молчу. И они менялись с завидным постоянством. Единицы поступали умно и, найдя себе кого-то постоянного, уходили из Искушения, другие старались брать количеством, а не качеством. И еще была третья категория. Те, кто не выдерживал груза сытой жизни и заканчивали плохо.