— Девушка, — говорит с сожалением и раздражением одновременно, — если будет что-то известно о вашей сестре, с вами свяжутся.

— Я знаю, — я киваю болванчиком.

— Вы можете не ходить к нам каждый день.

— Я хожу через день, — произношу тихо, поправляя завернувшийся воротник куртки.

— И через день не нужно ходить.

— Угу, — покорно киваю.

— Вы бы лучше статистику почитали пропавших по стране, — предлагает мне второй полицейский, не отрывая взгляда от журнала с желтоватыми страницами.

— И что я там увижу? — спросила я зло.

Он поднял на меня взгляд.

— Реальную картину. Вам позвонят, если что-то станет известно.

— То-есть никогда? — фыркнула я, борясь со вспыхнувшей злостью. — А если бы это была ваша сестра? Вы бы так же спокойно рассуждали про статистику? — спросила я.

— Слушайте, если я буду сопереживать каждому, кто сюда приходит, то чокнусь быстрее, чем уйду на пенсию, — ответил он.

— То-есть, вам все равно?

— То-есть, я делаю все, что требует от меня должность. За большее мне не платят.

И вот эти слова ставят точку в разговоре. Я бросаю взгляд полный ненависти и ухожу. Конечно же, все хотят только денег. Но у меня их нет! А значит, никто и не будет заниматься пропажей сестры. А когда выйдет срок давности, просто закроют дело. А я не могу так! Не могу!

Не буду ждать! Но только, что я могу сделать? Ничего. Я обзвонила всех подруг, мужчин, с которыми она когда-то встречалась. Никто ничего не знает. Или делает вид, что не знает.

На автопилоте я возвращаюсь домой. Захожу во двор, замечаю полицейскую машину у подъезда.

Только бы не отец, — проносится в голове.

Как пропала Катя, он стал сам не свой. И да, выпивал. Сильно. Несколько раз мне удавалось успокоить отца, не допустить, чтобы соседи вызвали наряд. Но сегодня не успели.

Я вбегаю в подъезд, влетаю на второй этаж. Дверь легко подается. Я ее точно запирала, а это значит, отец открыл полицейским дверь.

Хоть бы ни с кем не подрался.

Я вхожу, расстегивая на ходу куртку, и слышу, как он громко кому-то высказывает:

— Она не станет участвовать в вашем балагане!

Голос трезвый.

— А у нее нет выбора.

Я хмурюсь, остановившись в темном коридоре, так, чтобы меня не видели из кухни.

— Вика не будет помогать. Я сам все сделаю. Как и договаривались!

— Ты не похож на молодую девицу. А нам нужна именно такая.

— Хочешь, чтобы я и вторую дочь потерял?!

После этих слов меня словно кто-то толкает в спину. Разговор о Кате, и я каким-то образом смогу ей помочь.

— Здравствуйте, — произношу я, глядя на коренастого мужчину в полицейской форме.

— Ну вот, Алексей, все само и решилось, — говорит мужчина, глядя на моего отца. — Капитан Стрельцов.

— Виктория, — представляюсь я, стягивая куртку и не знаю, куда ее положить.

— Присаживайся, — капитан уступает мне свой стул. — Поговорим. Вот твой отец против, чтобы ты помогала следствию.

Я смотрю на отца. Он недоволен.

— А чем я могу помочь?

— Поймать очень крупную рыбу.

Я все еще ничего не понимаю, и мужчина кладет на стол фотографию.

— Катя, — выдыхаю я, замечая сестру. Смотрю на дату на фото и перевожу взгляд на отца. — Фото сделано три месяца назад.

— Я знаю, — говорит он.

— Ты знаешь? И почему ты мне ничего не сказал?

— Что я должен был тебе сказать? — он отворачивается. — Что твоя сестра связалась не с тем людьми?

Я опускаю взгляд на фото. Рядом с Катей мужчина. Я таких не видела раньше. Огромный. Она едва достает ему до уха, и это на каблуках.

Амбал обнимает ее одной рукой. Но так пренебрежительно. А Катя на него смотрит с обожанием.

— Кто это? — интересуюсь я, прикладывая палец на мужское лицо.