Эндрю Маккэслин стал наваждением для Арден. Она месяцами читала все, что могла найти о нем, о его прошлом и настоящем. Она часами сидела в публичной библиотеке, сосредоточенно изучая микрофильмы спортивных страниц, на которых описывались его лучшие матчи. И ежедневно она читала о его падении.

Однажды она прочитала, что Эндрю Маккэслин частично «отправился в отставку». Приводились слова его менеджера: «Эндрю понимает, что его игра дала сбой. Он собирается сосредоточиться на восстановлении сил и проводить время с сыном в своем новом доме на Мауи».

И тогда Арден стала искать способы поехать на Гавайи в надежде познакомиться с Эндрю Маккэс-лином.

– Ну и теперь, когда познакомилась с ним, что ты собираешься делать? – спросила она у своего отражения в зеркале. – Она не рассчитывала, что настолько поддастся его обаянию и шарму. – Помни, зачем ты здесь, Арден. Оставайся объективной, – посоветовала она своему отражению.

Ответом ей была насмешка. Она не была похожа на женщину, которая жаждала объективности. Открытое, без бретелек, желто-зеленое шелковое платье подчеркивало фигуру. Пояс охватывал ее тонкую талию и привлекал внимание к округлым формам выше и ниже его. Кремовый блейзер, который она надела поверх облегающего платья, только возбуждал интерес к тому, что было под ним спрятано – оголенные плечи. Вместо украшений она надела то самое ожерелье из цветов.

Цветы превосходно сочетались с поясом цвета фуксии. Она зачесала волосы назад и уложила их в аккуратный узел, но его официальность была нарушена несколькими прядками, которые никак не хотели соблюдать приличия и лежали волнами на шее, образуя своеобразный ореол. Женщина, которая смотрела на нее, та, у которой были подернутые дымкой зеленые глаза, выглядела как кандидат номер один на право участвовать в бурной любовной авантюре.

– Боже мой, – прошептала она, прижимая холодные дрожащие пальцы ко лбу. – Я просто обязана перестать думать о нем так. У меня тогда ничего не получится. И мне нужно заставить его перестать думать обо мне как о… женщине.

Его мысли нужно направить в совсем иное русло. Она чувствовала это инстинктивно, каждой клеточкой ее женской сущности.

Он любил жену. Возможно, чувство не угасло и сейчас. Но все говорило о том, что ему нужна женщина. Он не был тем, кто мог бы обойтись без женского внимания в течение долгого времени.

Та искра, которая пробежала между ними, – а она не могла дольше убеждать себя, что этого не было, – ставила под угрозу весь ее план. А план заключался в том, чтобы познакомиться с ним и завоевать его расположение как друга. Когда она доказала бы ему, что не собирается разрушать его отношения с сыном, она сказала бы, кто она на самом деле, и озвучила бы свою просьбу.

– Помни об этом, – сказала она себе, когда услышала стук в дверь. – Объективность, – напомнила она себе и решила отбросить любые другие мысли по поводу Эндрю Маккэслина.

Однако это обещание, которое Арден дала себе, стало невыполнимым, когда она увидела его: он был неотразим в синих широких брюках, в бежевой спортивной блузе, сливавшейся по цвету с его волосами, длиной до плеч, и светло-голубой рубашке, которая так подходила к его глазам.

Эти глаза… Они выполнили свое назначение. Он сначала осмотрел ее сверху донизу, начиная с головы до сандалий из кожи ящерицы, а потом снизу доверху. Он ненадолго задержал взгляд на ее лице, но гораздо дольше рассматривал ее ожерелье. У Арден сложилось впечатление, что его привлекли не цветы, а форма ее груди, расположенной как раз под ними.