– Мне следовало сразу все это выложить, – продолжает он, – но вещи новые, я просто про них забыл. – Он шлепает ладонью по лбу – переигрывает – и улыбается: клоун, мошенник.

Все, что он выкладывает, прекрасно и заставляет меня дрожать от восторга: заколка в виде полумесяца из серебра с шелковистым отливом, кольцо с силуэтами птичек, браслеты в тонах ночи, лиловые и темно-синие. Но больше всего мне нравится украшенная природными камнями статуэтка-бабочка – яркая, и поблескивающая, и грустная.

В этот самый момент память открывает тот дальний уголок. Статуэтка-бабочка. Потускневшая от времени серебряная цепочка с подвеской в форме лошади. Эти вещи пропали из дома убитой девушки. Сапфир.

Мои кисти и стопы вдруг становятся горячими. Статьи, которые я прочитала в Сети, ничего не рассказывали о большинстве других темно поблескивающих вещей, которые показывает мне Марио, но каким-то образом – понятия не имею как – я знаю, уверена, что все, разложенное им передо мной, принадлежало ей. Вещи могут рассказать нам многое, если мы готовы слушать. Эти кричат.

Это он; он тот, кто ее убил. Он тот, кто выстрелил, чья пуля едва не ободрала мне щеку. И он слишком глуп – ведь мог же начать продавать ее вещи несколькими днями позже. Дыхание у меня учащается, но мне удается выдавить из себя вопрос:

– Эй… э… – Пауза. Вдох. Я не могу смотреть ему в глаза. – Где вы взяли эти вещи? Они действительно классные.

– Какие вещи? Их тут тонны. Стекаются отовсюду.

– Эти. – Я указываю на принадлежащие Сапфир.

– Точно сказать не могу. Все время появляется что-то новое; не упомнишь, что и откуда. – Он смеется, пожалуй, нервно.

Теперь я смотрю на него, в его бегающие глаза и на торчащие рыжие волосы.

– Вы сказали мне, что эти вещи только-только появились у вас. – Я указываю на пластиковый пакет. Его глаза превращаются в щелочки. – А теперь вы говорите мне, что не помните, откуда они взялись?

Он не решается встретиться со мной взглядом.

– Где я что беру – не твое дело. – Он переминается с ноги на ногу.

– Убили девушку. – Я пытаюсь не задохнуться от собственных слов. – Я узнала некоторые из этих вещей. О них говорили в новостях. Поэтому… – В голове все гудит. Я не могу поверить, что эти слова срываются с моих губ.

Его глаза остаются щелочками. Он далеко не так прост, как кажется на первый взгляд. Протягивает руку, словно хочет коснуться меня. Я подаюсь назад. Он проводит пятерней по сальным волосам.

– Ладно, слушай. Теперь послушай. – Голос тихий, но ему не терпится выговориться. – Я нашел это в мусорном баке около «Уэствуд-центра». Там я нахожу многое из того, что продаю. Понятно? – Он вытаскивает пачку «Мальборо» и закуривает, сильно затягивается, шумно выдыхает. – Это все, что я знаю. Богом клянусь. Это все.

Что-то в его голосе заставляет меня ему поверить – мягкость, искренность. Но если он говорит правду – он нашел все эти вещи в мусорном баке рядом с «Уэствудом», – тогда почему убили Сапфир? Почему какой-то обезумевший наркоман рискнул убить человека ради вещей стоимостью в несколько сотен долларов и сразу же их выбросил?

В этом нет никакого смысла.

Марио продолжает говорить, чувствуя мою неуверенность, тушит окурок, наклоняется ко мне.

– Послушай, ты ничего не собираешься говорить копам, да? Я не представляю себе, как мне доказать, что я говорю правду, но я это сделаю. Я ничего не знаю об этом дерьме. Это всего лишь совпадение. Мне всего лишь чертовски не повезло, – костяшки его пальцев, которыми он упирается о стол, белеют и белеют. – Это мой кусок хлеба с маслом, понимаешь? Только благодаря этому я сейчас не бездомный, сечешь?