– Возможно, в принципе. Тяжело, но возможно.

– Когда?

– Экий ты прыткий! Ты мне ещё не рассказал, как ты так делаешь в драке, что как угорелый скакать начинаешь.

– Да что я тебе расскажу?! Случайно это открылось. Время как замедляется. Потом прочёл – это состояние изменённого сознания. Организм поднимает обороты всех жизненных процессов настолько, что появляется подобный эффект. А вот как это сделать тебе, не знаю. Я даже не знаю, как у меня так получается. Может, выброс адреналина так действует?

– Вот ты жук, куманёк! Всё что-то мутишь, мутишь. И никак тебя не прихватишь.

– А хотелось? – рассмеялся я.

– Ха, ещё б! За такими, как ты, правильными и мутными, как раз награды и погоны стоят. Вы же…

Он сплюнул. Что это он?

– Чё это с тобой?

– Представляешь, попадает мужик в больницу. Кто-то отходил его знатно. Кто – не можем установить. И пока я метался, искал этого байкера, мой ушлый сослуживец копнул этого избитого. А он – насильник! Установили уже две жертвы, есть заявления. И я с носом, а он – в шоколаде!

– А на меня чего собак спустил?

– Так он такой же умный и правильный, хрен подумаешь.

– Ну, так в чём дело? Копни и меня. Может, тоже звёздочку получишь? По-родственному так – меня в тюрьму, тебе погоны.

– Да пошёл ты! Обиделся я на тебя.

– На обиженных воду возят. Так что по химии?

– Я позвоню. Пора мне, пока!

– Пока!

Уходя, я ещё подумал, что хорошо, что пешком пришёл. У них, оперов, мозги по-особенному устроены. Сложилось бы у него в котелке, что я байкер, и скрутил бы меня. И всё псу под хвост. На кой ляд я вообще связался с той бабой и её озабоченной дочкой?

Только подумал о ней, слышу:

– Дядя Гоша!

Это что ж у меня за племянница образовалась? Ха, Неважно, собственной персоной. Да, маленький у нас город, очень маленький.

– А я вас искала, – потупившись и покраснев, сказала она. Бежала, запыхалась.

Я оглянулся. Главное, чтобы кум не видел.

– Зачем?

Она опять выпучила глаза. Видно, что заготовленная речь вылетела из головы. Не знает, что сказать.

– Ладно, пойдём в кафешку, что ли. А то стоим, как два тополя на Плющихе.

Пока ждали кофе и мороженое, разглядывал её.

– А ты похорошела.

– Спасибо. Вы знаете, я сначала очень обиделась на вас…

– А что это за «вас»? Давай на «ты». Слух режет.

– Давайте, ой, то есть давай, – она опять замолчала, мяла в руках телефон, то открывая, то закрывая чехол.

Принесли кофе и мороженое.

– Съешь мороженку. Как мать?

– Плохо. Плачет. В общем, – она вздохнула, будто собираясь прыгнуть в воду, – я сначала обижалась, а теперь нет. Я много думала о том, что случилось, что вы, ой, ты говорил.

– Уже хорошо. Думать полезно. Больно, но полезно, – буркнул я, отхлебнув кофе. Хм, а неплохой кофе. Надо к ним ещё зайти.

– Не сбивайте меня, я и сама собьюсь. Ну, вот, опять забыла.

– Не опять, а снова. А может, ну их, эти разговоры? Поговорили и поговорили. Главное, чтоб толк был. Расскажи лучше, как сама?

– Нормально. Я сильно изменилась. Не думала, что можно так быстро измениться.

– Это у ребят долго. А у вас – за одну ночь.

Она рассмеялась:

– Я же не о том.

– Так и я не о том. Вижу уже, что тебе на пользу. Лучше выглядишь, за волосами ухаживаешь, красишься, платьице красивое, тебе идёт, подчёркивает всё, что нужно.

Она опять смутилась.

– Из ребёнка ты превратилась в юную и довольно симпатичную девушку, – продолжил я. – Это хорошо. Чем мир красивее, тем лучше.

– Вот, вы опять меня сбили. А я извиниться хотела. Простите меня. Я действовала глупо.

– В следующий раз будешь действовать умнее?

Она прыснула, жеманно склонившись к столу, искоса глянула на меня: