Конечно, к операции были привлечены не только «дворник» с Епифановым. В улицах и переулках, выходивших на Патриаршие пруды, дежурило еще по паре агентов в штатском, а около наблюдательного пункта стоял экипаж на санном ходу, с плотным кожаным верхом, который полностью скрывал седоков. Извозчики от Особого отдела также ожидали команды чуть дальше на Малой Бронной и в Большом Патриаршем переулке.

– В Козихинском есть наши, – бросил Епифанов, когда он и контрразведчики бежали к санному экипажу.

– Повторите, что вы сказали, – попросил Юрий Евгеньевич.

– Я вам ничего не отдам, пока вы меня не познакомите с вашим начальником, – внятно, почти по слогам повторил Грибков.

«Что у него в карманах? Нож? Револьверы? Будет стрелять прямо здесь? Это вряд ли. Скручу его, если кинется, – жилистый, владеющий приемами рукопашного боя, капитан был уверен в себе. – Скручу, а охрана пусть разбирается».

– Хорошо. Следуйте за мной, – неожиданно мирно ответил преферансист.

Словно никого и ничего не опасаясь, он направился в переулок, будучи на полшага впереди капитана. Такая покладистость изрядно удивила Грибкова. В самом деле, а что дальше? Брать этого деятеля и сдавать сыщикам? Его так и подмывало оглянуться вокруг, проверить, идут ли за ними переодетые агенты, но он твердо помнил наставление охранников: не делать этого ни в коем случае.

В Малом Козихинском, у третьего дома по правой стороне, если считать от Патриарших прудов, тихо стоял извозчик с крытыми санями. Ближайшие прохожие были от него метрах в тридцати впереди, за перекрестком.

– Садитесь, – Юрий Евгеньевич сделал приглашающий жест.

Его гладкое лицо с острым, как у лисы, носом, по-прежнему не выражало ни тревоги, ни удивления.

– Вы первый.

Член тайного общества без возражений отодвинул полог и полез внутрь. Извозчик на козлах даже не шелохнулся.

– Давайте же, – изнутри позвал Юрий Евгеньевич.

Капитан почувствовал себя довольно глупо. Он чуть было не пожалел, что самовольно нарушил инструкции Особого отдела. На секунду свое поведение показалось ему ребячеством.

– Владимир Богданович, вы меня боитесь, что ли?

Такого обращения Грибков стерпеть точно не мог. Придерживая полог левой рукой, он занес ногу, чтобы присоединиться к человеку из «Дрездена». В этот момент возница резко повернулся к нему лицом.

Экипаж, управляемый старшим агентом Епифановым, въехал в Малый Козихинский переулок спустя полминуты. Навстречу ему, от углового дома, сломя голову несся сотрудник «наружки», ранее рьяно изображавший прохожего пролетарской наружности.

– Свернул в Большой Козихинский! – крикнул он.

Сзади подскочил другой «извозчик», из Большого Патриаршего переулка.

– Дуй на Малую Бронную, пусть наши гонят по ней к бульварам и потом по Тверскому. Пулей пусть летят! – приказал пешему агенту подполковник Ивлев из Особого отдела.

Тот помчался, будто за ним собаки гнались.

– Вы прямо по Козихинскому, живо! – гаркнул подполковник Епифанову. – Себя не обнаруживать!

Сам Ивлев, чей пост наблюдения до перемены обстановки был в Большом Патриаршем, велел своему человеку ехать прямо по Малому Козихинскому, а потом дворами повернуть в Богословский переулок. «Слева заходит», – тут же сориентировался Ушаков, неплохо знавший центр Москвы.

Епифанов, как видно, не зря ел хлеб старшего агента. Хвост экипажа, умчавшего члена тайного общества и Грибкова, они увидели на самом углу Большого Козихинского и Большой Бронной. Тот замедлил ход, перед тем как повернуть влево. Из-под распахнувшегося полога на желтоватый утрамбованный снег неуклюже вывалился темный сверток. Или не сверток?..