Он потянулся к телефону и позвонил в каюту Сажиных. Трубку взял Димка.

– Слушаю.

– Привет! Это Дан.

– Я догадался.

– Моя жена не у вас?

– С какой стати? – удивился Сажин.

– Понимаешь, мы вчера поругались…

– А… Мы тоже. Но моя жена на месте – насмешливо сказал Димка.

– Значит, не сильно поругались. Не так, как мы, потому что моей нет.

– А зачем столько пить?

– Знаешь, мы были не пьянее других! – разозлился он на Димку. Тоже мне, моралист! – Просто я на какое-то время выпустил Анжелику из виду. Мы с Семой терли за кредит.

– Нашел время и место – буркнул Сажин. – Сема все равно был пьян в стельку и вряд ли что вспомнит.

– За деньги Сема всегда вспомнит. Ладно. Позвоню Зебриевичам. Вдруг Анжелика у них? Кстати, вы на берег собираетесь?

– Конечно!

– Тогда увидимся. Таллин – город тесный.

– На всякий случай: в полдень на смотровой площадке.

– О’кей.

Он вздохнул и дал отбой. Жена, конечно, баба упертая, но не такая, чтобы ночевать у Сажиных. Слишком уж много у них с Дашкой… как бы это сказать? Разногласий? В общем, до этого круиза они практически не общались.

Он набрал номер Зебриевичей. Трубку взяла Софа.

– Але? – протяжно зевнула она.

– Доброе утро. Это Дан.

– А, Данечка, здравствуй! Как твоя жена? У меня есть аспирин. Сема уже принял.

– Лучше бы он пива принял.

– Ни-ни! Сема два дня кряду не пьет!

– Я так понял, что Анжелика не у вас?

– Что ей тут делать? – искренне удивилась Софа. – Жена должна быть с мужем.

«В самом деле, нашел кому позвонить! Софа скорее задушит Анжелику, чем положит ее в одну каюту с Зебриевичем!»

– Вы на берег собираетесь? – услышал он в трубке хриплый голос Семы. Похоже, аспирин Зебриевич принял не зря. Неужели вчера и он прогулялся по открытой палубе?! А ветер поднялся нешуточный. Ветер плюс сумасшедшая влажность при нуле градусов. Так и ангину схватить недолго.

– Сажины точно сойдут в город. А я буду искать жену.

– Анжелика – баба с норовом – вздохнул Сема. – Не скоро остынет.

– Ты что, видел, как мы ссорились?!

– И видел, и слышал. Ты ей такого наговорил!

– Полагаешь, она с каким-то мужиком в его каюте?

– Если такое предположить, то надо разводиться – хмыкнул Зебриевич. – Дан, ты сам мужик или нет?

– Ты на что это намекаешь? – он начал злиться.

– Урезонил бы ты свою красавицу. Ей как-никак сорок лет, а скачет, словно какая-нибудь малолетняя… г-мм… коза. Много себе позволяет. Распустил ты ее, Дан – попенял Зебриевич. – Вдруг она уже сошла на берег? Тайком улизнула, чтобы тебя проучить.

– Без завтрака? – засомневался он. – Хотя… Она же вечно на диете. Но она вчера столько выпила!

– Не больше, чем я – тяжело вздохнул Сема. – Но проснулся я в девять. И, как видишь, вполне адекватен. Посмотри хотя бы: ее вещи все на месте?

Голицын обвел глазами каюту.

– Вроде шубы нет.

– Вот видишь!

– А сапоги на месте.

– А она вчера на ужине в чем была?

– Ну, в ботфортах.

– А это что, не сапоги? – ехидно спросил Сема.

– Ты хочешь сказать, что она накинула шубку и в замшевых ботфортах сошла на берег?

– Там, конечно, не лето, но и не зима – философски заметил Зебриевич.

На улице на самом деле была плюсовая температура. Снега ни в Хельсинки, ни в Стокгольме, где они причаливали вчера, ни здесь, в Таллине, не было и в помине. И даже радовали глаз зеленые газоны. Погода продолжала преподносить сюрпризы.

– Да, это похоже на правду – задумчиво сказал он. – Раз нет ее шубы и самой Анжелики нет ни у нас в каюте, ни у вас, ни у Сажиных, значит… Не могла же она испариться?

– Слушай, Дан, идем завтракать? Есть чертовски охота после этого новогоднего банкета. Одни салаты, мать их. Трава с майонезом.