Тут Степан толкнул обшарпанную дверь с покосившейся цифрой «7», и мы попали в затхлую, пропахнувшую влажными старыми вещами квартиру. На входе висели тяжелые, грязные спецовки, под которыми стоял кривой ряд заляпанных краской мужских ботинок. С кухни тянуло застарелым запахом немытой посуды.

По грязным полам к нам спешил долговязый, рыжеволосый оборотень.

- Там они! - поздоровавшись, взглянул на меня с любопытством, но ни кланяться, ни называть меня «госпожой» не стал, хорошая собачка! Вместо этого кивнул в сторону двери, забитой фанерой вместо декоративного стекла посредине. – Один вроде бы из Молдавии, работает в Эн..ске по контракту. Северный Мост строит.

Про мост я слышала - большие деньги на очередной пафосный проект. Хотя, если не разворуют, должно выйти красиво.

- Второй тоже из строителей, но все больше молчит... Третий ихний пропал аккурат два дня назад, - продолжал оборотень. – С тех пор они его больше не видели.

- И не увидят, - отозвалась я. Потому что уже труп. – Можно мне… взглянуть?!

- Ликусь, - начал Степан встревоженно, – ты только поосторожнее!

- Поверь мне, я буду очень-очень осторожна! - фыркнув, сообщила нахальному оборотню, затем шагнула в комнату с облезлыми коричневыми обоями.

…Двое, на запястьях пластиковые сцепки. Один прицеплен к проржавевшей батарее, сидит на голом полу. Второй – к деревянной ручке единственного, грязного до жути кресла, давно уже потерявшего свой цвет. «Заботливый» оборотень все же включил пленникам старенький телевизор, выбрав канал с очередной серией бесконечного эпоса «Ментовских Войн».

На подоконнике гундосил старенький радиоаппарат.

Мужчины, оба лет так под сорок, один темноволосый, чуть более смугловатый, чем местные, а второй – белобрысый и наглый – увидев нас, запротестовали, перекрикивая «Ментов» и музыку, требуя сейчас же их отпустить.

- Тише! – приказал им Степан.

Я тут уже окунулась в магические потоки, настраиваясь на работу. Старенький телевизор пошел волнами, радио зашипело рассерженной кошкой. Степан взглянул на оборотня, и тот понятливо выключил забастовавшую технику.

Подошла к первому, тому, что возле батареи. Опустилась перед ним на корточки, из-за чего темноволосый шмыгнул носом, отодвигаясь от меня – хрупкой по сравнению с ним, в неподобающем к случаю желтом платье – как можно дальше. Настолько, насколько позволял пластиковый браслет. Похоже, интуитивно почувствовал ведьму.

- Смотри мне в глаза, - приказала ему. – Как тебя зовут?

- М… Матей, - запинаясь, произнес он. – Я… Я ничего не знаю!

И вновь забормотал, затвердил, что ничего, ничего не понимает! Ничего не делал и ни в чем не виноват. У него семья, дети, и он приехал сюда… Деньги! Ему очень нужны деньги, поэтому он работает на стройке как проклятый. С утра до вечера, и все, все до последней копейки посылает на родину, своей семье.

- Этот ни к чему не причастен, - покачав головой, сказала стоявшему за моей спиной Степану. – Отпусти его! Обычный человек, есть чуток Дара, но на Десятое посвящение не тянет. Он ничего не видел и не знает. Все эти дни ходил на работу, затем сидел дома.

Подошла ко второму. Долговязый оборотень ловко подсунул мне стул, и я опустилась возле замершего в кресле белобрысого.

- Как тебя зовут?

Этот был задиристый и жутко перепуганный.

- Пошла ты!.. – процедил сквозь зубы.

Оборотни дернулись. Зря, я и сама справлюсь!

- Значит, Пошлаты... Хорошее имя! - усмехнулась, уставившись мужчине в глаза, заставляя, словно магнит, не отводить взгляд от моих. – Смотреть на меня!..

Этот тоже обычный человек, которого я могла бы прочитать, словно детскую книгу. «Могла бы» – хорошее выражение, но, как оказалось, не в этом случае. Когда я попыталась заглянуть в его прошлое, удостовериться, не причастен ли он… На выбор – к ограблению, исчезновению Стаса или нападению на Херберта; или еще к чему, о чем я пока не знала, лицо его изменилось, словно внутри некто невидимый переключил каналы.