– Подожди! – Ласло заметил в правом дальнем углу под толстым коричневым фотоальбомом деревянную шкатулку. Вытащил. Небольшая, размером с коробку от смартфона. На крышке надпись с дореволюционным твёрдым знаком – «ТАМЪГА». Ласло попробовал открыть. Не получается. Заперта.

– Пап, открой, плиз.

– Что за английский в моём доме? «Пожалуйста» нельзя сказать?

– Пожалуйста.

– Давай сюда. Вот. Сейчас. Сложная конструкция. Давай спустимся, я плоскогубцами открою.

– Хорошо, – согласился Ласло и осторожно поставил коробочку возле входа.

Они просмотрели еще два сундука. Папа выбросил наружу несколько старых сапог и что-то, похожее на седло. Шашки не было.

– Ты чего скуксился?

– Ты обещал шашку, – хмуро пробурчал Ласло.

– Вот уж нет! Я говорил, что мы с дядей Сашей в детстве её тут искали и не нашли.

– Ага, затащил меня в пыль, сказал, шашка, история… А тут только ерунда всякая.

– Ну, брат, это правда история. Вон, шкатулку ты себе раскопал. Судя по надписи, век как минимум девятнадцатый. Может, ещё Пушкин там конфеты хранил.

– Скажешь… Пушкин… – сказал Ласло, но шкатулку поднял и прижал к груди.

– Моя прелесть! – хохотнул папа.

После обеда отец взял плоскогубцы с зелёными пластмассовыми ручками, поставил на стол шкатулку и начал её открывать.

– Ёлки-палки, – бормотал он, в очередной раз пытаясь поддеть крышку. – О! Смотри, не девятнадцатый. Вон видишь, на дне: 26.03.1913. Как же она открывается?

– Дай мне попробовать! – не выдержал Ласло.

– Ну попробуй. Я сейчас ещё отвёртку возьму.

Ласло подвинул коробочку к себе. Приподнял, потряс. Внутри что-то глухо перестукивало.

– Я понял, – сказал Ласло, когда папа вернулся с отвёрткой. – Там внутри карты.

В этот момент в коробке щёлкнуло и она распахнулась. На стол высыпались разноцветные картонки.

– Но как, Холмс?! – воскликнул папа, глядя на рассыпавшиеся сокровища.

Ласло пожал плечами. Картонки были очень похожи на карты Сухоусовых. Такие же птички, вихри, снежинки. Только старинные, картон слегка пожелтел от времени, и как-то поизящнее смотрелись, что ли. Художник очень старался. Конечно, с мэджиком никакого сравнения, полный примитив, но теперь у него есть то, что, казалось, невозможно достать.

– Ладно, – сказал папа, – раз она тебя слушается, ты с ней и разбирайся. Я, вспомнил. Отец мой, ну твой дед Гришка, меня по детству пытался учить играть. Я вот эту курицу запомнил. И с братом своим дядькой Федькой батя часто раскладывал эти карточки. Но мне как-то не зашло. Я тогда мопед делал. Вот это была вещь! Несёшься по городу, ветер в ушах. Класс! Это вы уткнулись в свои смартфоны, света белого не видите…

Ласло уже не слушал. Он полностью погрузился в созерцание странных символов. Добор. Отмена. Урон… Вот знак пока непонятный, надо глянуть, когда Сухоусовы будут играть. А это артефакт. Вот разрушитель артефактов… Когда азарт угас, Ласло осмотрелся. Папы не было. Аккуратно сложил картонки в шкатулку и закрыл. Ничего не щёлкнуло. Попробовал открыть. Легко! Оказывается, никакого замка нет. Почему же папа так долго возился? Надо будет с кем-нибудь сыграть. Только с кем? С Костей. Да, с Костей. Больше и не с кем. Жаль, что болеет. Но может, к понедельнику выздоровеет?

Воскресенье радовало не так, как суббота. Потому что в воскресенье вечер не перед воскресеньем, а перед понедельником.

– Поедешь со мной на почту! – сказал папа. – Батайск тебе не нравится, значит, нужно его изучать. Может, найдёшь интересные места.

Ласло вздохнул. Он хотел поболтать с Андрюхой во «ВКонтакте». И еще повнимательнее изучить карты. Вытащил колоду из шкатулки, повертел и на всякий случай сунул в карман брюк.