5. Глава 5

Перед глазами туман – хорошо, что подо мной стул. Я как в бреду, раз за разом перечитывала последнюю строчку, до тех пор, пока лист не намок от капель своих же слез. Быстро сложив письмо в несколько раз, ласково прижала его к груди, жаждая сохранить его в глубине своего сердца. Это именно то, что я хотела получить – долгожданное «прости». Как же много это значит! Мама любила меня, всегда хотела быть рядом. Как не хватает ее объятий!

Дав волю накопившимся слезам, я тихо заплакала, закрыв ладонями лицо. Почувствовав, как на мои плечи легли теплые мужские руки, не в силах была отпрянуть от них. Нежно улыбнувшись в ответ, крепко сжала ладонь отца Дмитрия.

– Я хочу быть рядом с ней, она так нужна мне, – в первый раз признавшись в своих чувствах за последние четырнадцать лет, шепотом промолвила я.

Нежно поцеловав меня в висок, Анатолий Васильевич с горестью закрыл глаза.

– Мне тоже, моя хорошая… Мне тоже…

Дав волю слезам, я расплакалась навзрыд. Мужчина, не мешая мне, был рядом. Вскоре он утешительно протянул коробку бумажных салфеток.

– Возьми парочку. Чего-чего уж, а этого добра у меня полно, – усмехнулся он, сразу же представ передо мной вполне моложавым и интересным пожилым человеком.

Смущенно приняв платочек, осторожно стёрла размазанную под нижними веками тушь, а затем благодарно взглянула на своего неожиданного единомышленника.

– Не переживай, – весело подмигнув мне, заговорщически хмыкнул он. – Мы никому не расскажем, какое болото мы тут устроили. Итак, все еще не передумала попробовать вкусный клубничный десерт?

Слабо улыбнувшись, я потянулась рукой к заметно растаявшему мороженому и, обмакнув палец в воздушные сливки, тут же отправила их в рот.

– Видимо, холодным оно было вкуснее, – заметила с тихим смешком, снова обернувшись к Анатолию. – Хочу поблагодарить вас. За правду. Если бы не вы, я бы никогда не узнала о жизни своей матери.

Окинув меня теплым взглядом, мужчина невольно улыбнулся.

– Ты так на нее похожа, на мою Настю, – прошептал он. – Одно лицо… Потерять ее невозможно – стоит лишь посмотреть в зеркало, и твоя мама оживет в его отражении.

Улыбнувшись его поддерживающим словам, я все же угрюмо помотала головой:

– Все эти годы я вижу в нем лишь тень жестокой женщины, настойчиво стремящейся заверить меня в моей же никчемности. Однако вы открыли другую ее сторону. Не ту, о которой мне с регулярностью твердил отец. Все это время он врал мне, создавая образ матери как ужасного монстра. Он даже не рассказал мне о ее настоящей могиле. Не дал проститься с ней. Не дал возможности высказать свою скорбь…

Понимающе кивнув, Анатолий неожиданно выразил иное мнение:

– И я даже благодарен ему за это, – поймав на себе мой недоуменный взгляд, мужчина поспешно объяснил свои мысли: – Твой отец наконец-то дал Насте свободу, позволив именно мне отыскать ее. Уверен, он прекрасно понимал и знал, с кем она провела последние дни своей жизни, впервые не препятствуя этому. Твой отец просто заступался тебя, малышка. Он берег тебя как мог. Думаю, Мирон боялся, что ты расстроишься из-за правды и навек возненавидишь свою маму.

– Он до сих пор относится ко мне как к ребенку, практически ничего не рассказывает, думая, что меня много не касается, – вздохнув, подтвердила я. – И, возможно, отец прав, потому что это так и есть. Я непоседливый и капризный ребенок.

Покосившись на меня, мужчина вдруг усмехнулся:

– Мы, конечно, совсем немного знакомы друг с другом, но все равно я вижу лишь молодую и рассудительную женщину. Добрую и весьма отзывчивую. Такое не так уж часто можно встретить. К тому же, насколько я в курсе характера Димы, он не стал бы связываться со своенравными и упрямыми девушками, – тактично напомнив мне, ответил повеселевший Анатолий Глебов. – Кстати, я просто сгораю от любопытства, каким образом именно ты оказалась здесь в компании моего сына?