— Да, — его улыбка не коснулась глаз, но я была уверена, что в кадре он выглядел бы счастливым и радостным. Он знал, что делал. Он вырос в красивой, богатой, знаменитой семье. Фотогеничность родилась едва ли не раньше, чем он сам. Его поведение на публике больше напоминало фильм, чем реальную жизнь.

Я переключила внимание на подарок. Мне пришлось мысленно собраться с силами, чтобы дать правильную реакцию перед камерами.

"Это просто еще одна работа моделью," — сказала я себе, открывая коробку. Просто нужно было радоваться, как будто я снималась в рекламе “Тиффани”.

Внутри лежали ослепительные серьги, колье и браслет, усыпанные бриллиантами и ярко-желтыми топазами.

Я узнала эти украшения. Оно принадлежало его матери. Комплект стоил огромного состояния в размере нескольких миллионов рублей.

Это был не подарок, а ссуда. Я знала это, потому что в нашем брачном контракте были довольно подробно описаны подобные вещи. Если или когда мы разведемся, я не оставлю у себя ни одной семейной драгоценности, независимо от того, насколько публично он мне будет подарено.

Я осознала все это за считанные секунды, а затем выдала соответствующий ответ, громко вздохнув, моя свободная рука взлетела к горлу. Мои взволнованные глаза встретились с его, и я улыбнулась со всей фальшивой радостью, на какую была способна:

— О, боже мой, Игнат! Они прекрасны! Тебе не следовало этого делать…

— Конечно, я должен был это сделать, — сказал он с очаровательной улыбкой. Его глаза были устремлены на меня, но я знала, что случайные зрители полностью завладели его вниманием. Я была для него менее значимым аксессуаром, чем украшения в коробке, хотя, по крайней мере, я могла убедить себя, что после нашей первой брачной ночи я стою значительно больше. — Сегодня месяц, как мы женаты. Разве ты забыла?

Я, действительно, забыла. Так вот, почему он пригласил меня на свидание? Видимо, так все и было, но я не могла себе представить, чтобы он прилетел в город только ради этого. Только не после месяца отсутствия всякого контакта.

Я быстро оправилась от своего удивления.

— Конечно! — отозвалась я со слишком громким энтузиазмом. — Как я могла забыть про такую дату?

Он улыбнулся, и это получилось немного кривовато, только один уголок его рта приподнялся. Это было менее идеально, чем его обычная прямая, отточенная, лживая улыбка. Я поняла, что искренне позабавила его своей реакцией.

Почему от этого у меня потеплело в груди от удовольствия?

— Каждую такую дату я планирую дарить тебе самые прекрасные украшения, — его слова звучали, словно официальная речь, но таковыми они, наверное, и являлись.

— Ты слишком меня балуешь.

Если говорить о поведении моделей за кулисами, я всегда была одной из самых тихих. Я ни разу не становилось причиной большой драмы и не поднимала много шума. Я была склонна держаться особняком. Я рассматривала все это исключительно как работу, которую хотела сохранить, поэтому всегда старалась быть профессионалом. Я дружила с девушками, хотя у меня никогда не было близких подруг в этом бизнесе. Мне было слишком тяжело открываться и я боялась быть уязвимой. К себе не подпускала кого-либо близко, поэтому, как правило, сталкивалась с отстраненностью или даже холодностью коллег по цеху. Так работал защитный механизм, но я не жаловалась.

Когда я вошла в семью Саблиных, все изменилось. Теперь мне уделялось больше внимания, как хорошего, так и плохого. Поддержка коллег шла бок о бок с завистью и ревностью. Сегодня, определенно, преобладала зависть.