Слезы смешивались с кровью, создавая жуткую картину отчаяния и боли. Я шептал ее имя, надеясь на чудо, на то, что она откроет глаза и вернется ко мне. Внутри меня бушевала буря эмоций – страх, гнев, отчаяние – все смешалось в один невыносимый коктейль. Я не мог поверить, что это происходит, что я теряю ее прямо сейчас, в этот момент. Мир вокруг меня рушился, и я был готов на все, чтобы вернуть ее, чтобы спасти ее.

Я не отрывался от нее даже на секунду, но пальцы сами бессмысленно набрали 911, словно в автоматическом режиме. Слезы лились рекой, заливая лицо и пытаясь заполнить ту пустоту, которая образовалась во мне.

Голос дрожал, когда я пытался объяснить оператору, что произошло, но слова застревали в горле. Внутри меня бушевала буря эмоций – страх, отчаяние, беспомощность. Я чувствовал, как мир вокруг рушится, и единственное, что я мог сделать, это держать ее руку, надеясь на чудо.

– Мия! – продолжал кричать я. – Мия! Проснись! Проснись, черт возьми!

Обхватив ее лицо двумя руками, я пытался поднять ее с кровати, начиная сходить с ума. Ее тело стало намного тяжелее, чем раньше, и больше не поддавалось никаким моим уговорам.

Она мертва.

– Я люблю тебя, слышишь? – покрывал ее щеки поцелуями. – Только умоляю, проснись!

Боль была настолько невыносимой, что проникла в каждую клеточку тела, заставляя дрожать от бессилия. Крепко прижимая к себе Мию, я перестал дышать, чтобы не тратить лишние вдохи.

Острая, нестерпимая рана давила так, что крик сам по себе вырвался из груди, заставляя умереть вместе с ней прямо на этой гребаной кровати. Но я, стойко сижу с ней, в последний раз обнимая ее бездыханное тело.

Она не могла бросить меня.

10 лет назад. Бостон.

Ветры Атлантики несут с собой запах соли и дождя, пока я иду по тихому участку бостонского кладбища, где призрачные тени прошлого накрывали землю, словно покров из слез. Старая высокотравная трава шуршала под ногами, а между могилами листья кружили в хаотичном танце, срываясь с веток и сметая все на своем пути.

Могилы, облезлые и покрытые мхом, словно стражи забытых душ, скучали в своем молчании, пряча завуалированные тайны. Я тут же почувствовал давление тишины – воздух был настолько густым, что казалось, он сжимает грудную клетку и не позволяет отдышаться. Каждая трещина на надгробиях шептала о давно утерянных жизнях, словно каждая из них ждала моего вопроса, чтобы высказать свою историю.

Сомнения и гнетущие мысли о том, что я мог бы сделать иначе, вчетверо увеличивались среди груды холодных камней и мраморных плит. Подобно морскому приливу, чувства обуревали меня, напоминали о том, что ответы на мои терзания не находятся здесь среди мертвых.

Свежая могила Мии стоит передо мной, словно рана на груди, еще не успевшая обрасти мхом и не затянувшаяся скорбью. Земля вокруг едва уплотнилась, и я, не в силах сдержать свой внутренний хаос, медленно опускаюсь на колени, погружаясь в сырой холод, прямо на землю, только что принявшую ее. Каждая частичка этой земли совсем недавно буквально укрыла ее тело, унося в вечность – навсегда.

Деревянный крест, покрытый каплями дождя, выглядит неотъемлемой частью этого горя, и я вижу, как капли стекают по его гладкой поверхности, смешиваясь с моими слезами. Он стоит прямо в центре, как заблудший капитан среди бурь, и я опираюсь на него, в безнадежном поиске утешения. Этот крест – моя последняя надежда на прощение, последний маяк в тумане утраты.

Она все еще не успокоилась. Этот холод, проникающий в каждую клетку моего тела, словно яркий символ утраты, отталкивает меня своей сыростью. Я чувствую, как капли дождя смешиваются с моими слезами, когда глаза наполняются печалью. Руки судорожно касаются свежей могилы, словно пытаясь нащупать связь, которая осталась между нами.