Антон Петрович лишь улыбнулся. Его, похоже, забавляла ситуация.

– Как это «зачем»? – протянул он, усмехаясь. – Тебе ведь вчера не до разговоров было. Ушла, договор не подписала, дату свадьбы не назначили… – припомнил он мое вечернее поведение.

Подловил. Я бы и сейчас продолжила обвинять и оскорблять, но атмосфера в кабинете царила неподходящая. Она кричала, что порывы будут неуместны и только истеричкой себя невыносимой выставлю, нежели что-то решу тем самым.

– А мы что, куда-то торопимся? Вас ведь бизнес больше интересует, а отец подписал бумаги по сотрудничеству, насколько мне известно, – огрызнулась я, бровь наигранно-удивленно выгибая.

– Неисправима, – улыбнувшись еще шире, восхищенно пробормотал старший Устинов. Он повернулся к сыну и окликнул его: – Саш?

Бывший, нехотя сунул руку в карман пиджака и достал из него маленькую черную коробочку. Опустил ее на стол и резко придвинул ко мне.

– Это тебе, – бросил недовольно, даже в мою сторону не посмотрев. – Будешь носить с сегодняшнего дня и только попробуй снять. Особенно на людях.

Если бы наедине были, обязательно ответила что-нибудь ехидное в стиле: «Спасибо! Это так романтично!», но меня другое больше заботило. Мы ведь сделку заключаем… А потому…

– Куда мы так спешим? – повторила я, проигнорировав подсунутую коробочку, прекрасно понимая, что в ней помолвочное кольцо.

– Дорогуша, – вновь подал голос старший Устинов. – Время – деньги. По счетам следует начать платить и чем скорее, тем лучше. Свадьба через две недели, соскочить не получится, даже не надейся. В течении этого времени все должны поверить в твою неземную любовь и огромный энтузиазм по поводу предстоящего события. Все. Даже я. Тебя это тоже касается, – добавил он своему сыну, который покорно кивнул.

Мне даже интересно стало, Алекс всегда со всем, что отец приказывает, так покорно соглашается? У меня-то папа властный, а тут похоже полнейшая диктатура и тирания. Взглянула бы я, чисто из любопытства, хоть на один их серьезный спор. Нестерпимо захотелось тяжело вздохнуть. Неужели я так плохо знала прежнего Устинова? Мне он казался веселым, жизнерадостным. Сильной личностью… Совсем другим. Что его поменяло? Или он всегда был таким на самом деле? Ответа я не знала. Хотя, если взглянуть со стороны – прежней и меня назовешь с натяжкой. Многое изменилось. Тот конфликт всех нас, видимо, переделал. Жизнь крутанулась на сто восемьдесят градусов.

– Завтра, на крыше отеля «Гранд Кристалл» состоится прием в честь помолвки и слияния наших компаний. Все по высшему разряду. Будет много гостей и журналисты, кое-кто из политиков. Сыграть убедительно должны все. Саша заедет за тобой немного пораньше, чтобы стилисты успели подготовить вас к вечеру. На этом, пожалуй, все, – между тем перечислил еще указания Антон Петрович. – И не пытайтесь выкинуть что-либо. Особенно, это касается тебя, Вероника, и твоего дерзкого характера.

Я даже рта раскрыть не успела.

– Все будет, как мы договаривались, – заверил мой папа.

В этот самый миг отчего-то посетило леденящую кровь странное ощущение, будто у меня совершенно нет в этом помещении ни родни, ни друзей, ни союзников. Тот же отец предстал в каком-то ином, непривычном свете. Прежде я чувствовала от него защиту, заботу, а тут… Словно незнакомый человек сидел рядом.

Бросила короткий взгляд на Андрея, и почудилось, что даже он знал больше меня. Знал, но молчал. Понимала, конечно, что Устиновы явились сюда гораздо раньше и многое за последние сутки успели обсудить, но… Не понятна была ни необходимость присутствия Васенова, ни его поведение. Он тут как правая рука отца? Как «родитель» Лизы? Кто он? Какую роль играет в сделке?