Опустошительное нечто вцепилось в живот, скрутило сухожилия фантомной болью.

Вика забеременела от бывшего, который даже не знает о том, что станет отцом. Забеременела после случайного секса в туалете. Забеременела без планирования и контракта. А кто-то уже несколько недель впустую переводит тесты и читает идиотские форумы на предмет того, в какой позе лучше приживаются сперматозоиды...

— Вик, мне некогда говорить. Перезвоню позже.

Я опустила лицо в ладони и впервые за долгое время разрыдалась. Горько, во весь голос. Меня душила глубокая обида, такая цепкая, что её было не стряхнуть, не вырвать из себя. Дрожащими пальцами набрала номер телефона Ильи и долго вслушивалась в гудки. Мне не хватало чьей-то поддержки, пусть даже его. Пусть даже за деньги. Если он скажет, что всё нормально — я восстану из пепла.

Но Ларионов молчал. Десять гудков. Пятнадцать. Двадцать.

Ненавижу. Ненавижу. НЕНАВИЖУ!

Я пронеслась фурией по кухне и сносила посуду, била тарелки. Орала до хрипоты. Я захлебывалась собственной болью. Меня рвало на куски. От страха сводило живот болезненным спазмом, сдавливало легкие.

Всё повторялось. Два года назад мне пришлось пережить то же самое: попытки зачатия, отрицательный результат, жалость во взгляде мужа. Я прекрасно помнила то чувство, когда бесконечно пытаешься, но раз за разом терпишь неудачу.

Ты – бездарность. Ты – ничтожество. Ты – никто.

Нет, сначала тебя жалеют и гладят по голове, твердят, что всё наладится. С тобой терпеливо читают научные статьи, считают дни до овуляции и поглаживают плоский живот.

Затем на тебя перестают обращать внимание, погружаются в свои дела, потому что в мире есть вещи поважнее, чем беременность одной конкретной женщины.

После огрызаются, повторяют, что ты должна остановиться и заняться чем-нибудь другим, более полезным и менее надоедливым. Якобы смысл жизни не замыкается на ребенке.

Ну и наконец с тобой разводятся, потому что, цитирую, ты окончательно свихнулась и перестала воспринимать реальность.

В тот раз, два года назад, я ничего не планировала и пыталась забеременеть просто потому, что любила своего супруга. Увы, он всегда хотел детей — сына, наследника, — но не был готов ждать моей беременности слишком долго.

После развода я пообещала себе: никаких отношений, никакой привязанности, никаких чувств. Это губительно, это превращает человека в тряпку. Я согласна на беспорядочные половые связи, только бы не ранить себя так глубоко, как в прошлый раз.

Самое обидное, что Фил сам настаивал на скорейшем зачатии и не принимал моих объяснений, а в итоге обвинил меня в том, что я слишком давила на него с беременностью. Он ушел два года назад, но меня всё так же душит от несправедливости.

Придя в себя после разрыва, я проверилась с ног до головы. Вбухала безумные деньги в здоровье. Обошла врачей с мировым именем. Доктора в один голос твердили, что проблема кроется в партнере либо в нашей несовместимости.

Получается, они лгали. Либо мне попадаются исключительно порченые мужчины, либо проблемы у меня самой.

Телефон завибрировал в тот момент, когда я окончательно убедилась в собственной несостоятельности. Мужской голос был мягок, без раздражения или усталости.

— Ты звонила? Извини, на рабочем месте нельзя отвлекаться на телефонные разговоры.

— Илья... — я чуть не сорвалась в истерику, но сглотнула ком в горле. — Мне кажется, пора остановиться. Свои деньги ты получишь, но все эти бесполезные попытки... хватит...

Меня душили слезы, перед глазами стояла туманная пелена, и плечи содрогались от беззвучных рыданий. Я ожидала услышать в ответ вздох облегчения или какое-нибудь нелепое успокоение. Но Ларионов обескуражил меня своим ответом. Так воспитывают трудных подростков. Жестко. Сухо. Без намека на сострадание.