Какое-то время Люда звала Машу, но та вяло отбивалась: устала, нет времени и просто не хочется.

К работе привыкла: что делать – не у всех есть любимое дело, а для чего же существуют хобби? Правда, и многочисленными хобби она не могла похвастаться: ходила на народные танцы в ближайший клуб. Женская компания, приятные песни, плавные движения – все это напоминало какую-то коллективную медитацию и совершенно освобождало голову от ненужных мыслей. Записалась через пару лет после развода, который пережила на удивление спокойно. Даже тот факт, что муж предпочел ей другую, совсем не ранил и даже не задел. Видимо, де факто они разошлись уже давно, а сейчас только узаконили этот свершившийся факт.

А ещё через пару месяцев увидела объявление в витрине магазина сумок: требуется.

Зашла и как-то сразу поняла: вот здесь, в этом уютном бутике , ее место, здесь ей хочется работать, улыбаться покупательницам, предлагать им новые коллекции и не чувствовать себя запертой, словно в камере без окон.

Оставила данные, и через неделю ей позвонили : не раздумала ли?

Шотландец с местным именем Даниэль отпустил ее без объяснений, словно заранее знал, что этим дело кончится, и терпеливо выжидал. А проработала она с ним не мало.

Пять лет после развода, которые она называла "первой пятилеткой" , подарили ей главное: наполнили каким-то внутренним покоем и убежденностью – она все сделала правильно и вовремя. И закончила эти, по сути, пустые отношения, называемые замужеством, и нашла новую работу.

Одно мешало: дочка так далеко. И внучка – маленькая Викуля. Солнышко, которое нельзя обнять, посадить на коленки, спеть про гусей и про козу рогатую. Надышаться ее запахом, научить игре "сорока-ворона" , потрясти "по кочкам-по кочкам".

Болело сердце за Ляльку – она так хорошо успевала в школе, да и в армии была на высоте, а сейчас сидит библиотекаршей в этом мошаве. Хотя, ей вроде, нравится. Ей нравится все, что нравится ее мужу. И это ее дочка, такая боевая и ершистая в детстве, знавшая, что она хочет уже в два годика. Смешно подбиравшая носочки под цвет костюмчика, упрямо срывавшая с головы шапочку. Ее Лялька, прошедшая службу без нытья и жалоб, и ко всеобщему удивлению, так рано выскочившая замуж.

– Зато у Викули будет молодая мама! – восклицала она с гордостью. – А то приходят к нам в библиотеку с детьми и не понять – то ли мама, то ли бабушка?

Это был камешек в ее огород – она родила дочку почти в тридцать; так получилось, а если точнее – до тридцати не получалось. Безо всяких причин. Просто нет – все.

А потому Маша кивала: молодая мама – это хорошо, даже замечательно. И Викуля – это, конечно, главное. А выучиться никогда не поздно. Было бы желание.

Порой ее посещали мысли, что ни при чем ни природа, ни цена на съем их домика в мошаве. Просто зять непонятно почему хотел оторвать от нее дочку и внучку.

Когда Вика была маленькой, она старалась бывать там раз в неделю. Пекла солнечный бисквит с румяной корочкой, делала куриные котлетки в золотистой панировке. Нежное, взбитое миксером пюре: картошка пополам с бататом, немного молока и сливочное масло. Все это в сумку – тяжело, но терпимо. Приезжала в пятницу к обеду.

Лялька накрывала на стол: ее гостинцы и пара салатов.

Влад накидывался на котлетки с аппетитом, правда, никогда не хвалил и не благодарил.

Как-то она рискнула сказать дочке, что еда эта совсем не для мужчины. Мужчине надо что-то более существенное, а не эти диетические котлетки. Их можно заморозить, и Викуле будет на несколько дней.