«Элен, я знаю, это форменная наглость, но… Вас не затруднит подъехать в мой офис? 23-й этаж, последний. Не перепутайте с крышей, там холодно».

Не знала, что в мире существуют мужчины, пишущие длинные сообщения. Аж из нескольких предложений. Да еще со знаками препинания. С разнообразными!

«Все в порядке, я приеду».

Кажется, не дышала, пока печатала. Даже на расстоянии в общении с этим самоуверенным экземпляром я теряла почву под ногами.

«Предупрежу охрану, чтобы вас проводили в мой кабинет и угостили кофе. Или, может, чего-нибудь красного, клубничного, с пузырьками?»

Да как он их так быстро набирает? Силой мысли?

«У нас ведь интервью?» – то ли уточнила, то ли мягко напомнила.

«Правда? Как скажете. Тогда начнем с кофе».

И продолжим с кофе! И вообще у нас будет только кофе. И никаких пузырьков…

***

Как Уэйн и обещал, меня встретили на выходе из лифта и провели мимо нарядного холла, где вчера проходил закрытый банкет. Впустили в кабинет с роскошным панорамным окном.

– Располагайтесь, мисс Ричмонд, – пожилая секретарша указала пальцем на кожаный диван у стены.

Слева открывался вид на центр города, впереди – на просторный конференц-зал. Там шла оживленная беседа, но мужчины были отгорожены от меня толстым стеклом. Прямо как три года назад, в смежной комнате, на допросе Уэйна…

Странное чувство дежавю настигло так внезапно, что я пошатнулась и без всякой грации шлепнулась на предложенный диван.

– О, не пугайтесь, они вас не видят, – помахала рукой пожилая леди и поставила перед моим носом чашку ароматного кофе. – Зато вам не скучно, верно? Они еще час будут спорить, с Кайлом всегда так. Как упрется...

– Переговоры затянулись? – с умным видом покивала секретарю. – Я подожду. Благодарю за кофе.

– Если захотите послушать – кнопка под столом, справа, – она поправила идеально выглаженную манжету и сдержанно кивнула. – Мистер Уэйн не возражал и просил сделать все, чтобы вы чувствовали себя как… дома.

С ума сойти, какое доверие. Впрочем, пока я чувствовала себя, как в родимой допросной комнате. По ту сторону стекла. Тоже в каком-то смысле «как дома».

– Еще что-нибудь, мисс? – старушка обернулась у самой двери.

– Нет… Нет, благодарю, – помотала головой.

Вот бы ее расспросить о Уэйне! Наверняка «тетушка» знает больше, чем он думает. Но я видала эту породу. Предана, как старый пес, которого хозяин ценит больше всяких молодых, сильных и поджарых.

Странно: от любителя голубоглазых студенток я ждала, что и секретарша будет такая… «с ногами». Из тех девушек-моделей в коротких юбках, что почти ничего не едят и весят как перышко. Таких очень удобно сажать на принтер… или на подоконник… или вот на этот стол…

Боги, Таша, о чем ты вообще думаешь?

Я бросила обеспокоенный взгляд на стекло перед собой и медленно выдохнула. Он тебя не видит. Не слышит. И мысли уж точно не читает. Наверное.

Отхлебнула отличный кофе, поерзала на скрипучей коже, отставила чашку… и нервно сглотнула. Прямо передо мной лежала стопка бланков со знакомым круглым логотипом. Точь-в-точь как тот, с ксерокопии.

Тело содрогнулось от яркого впечатления. Прямо увидела, как на этом самом диване сидела заплаканная Лали Берг. И под давлением Уэйна, нависавшего над плечом, писала записку своим родителям.

Знай он, кто я, решила бы, что гад меня намеренно усадил перед бланками. Чтобы напугать. Чтобы продемонстрировать превосходство, бесстрашие. Чтобы намекнуть: он не воспринимает меня как серьезного соперника. Но ведь у нас простое интервью?

Пытаясь отвлечься, я машинально полистала журнал со сложными графиками. Поняла, что ни черта не поняла. И положила его поверх бланков. Нажала на кнопку и стала прислушиваться к происходящему за стеклом.