А меня мало интересуют деньги в этот момент, моя голова раскалывается от одной лишь мысли: почему, черт подери? Хочется задать вопросы Клавдии Михайловне, но я только раздуваю щеки, как хомяк, и обещаю себе, что побеседую с ней обязательно, но завтра. Несмотря на подавленное состояния и злость, что потихоньку начинает накатывать волной, все же отдаю себе отчет: ругаться в такой час не стоит. Бабуля она впечатлительная, может еще и участкового вызвать, тогда и Галка, скорее всего, останется без крыши над головой. А у меня еще имеется совесть, потому и подставлять подругу не желаю.

– Знаешь, – поскребла Галя бровь, зевнув устало, – не связывайся ты с ней. Лучше забудь, понимаю, что неприятно, но… – обнимает меня соседка, прижав к себе, шепча зловеще на ухо, – все так быстро, словно ее кто-то заставил.

– Любишь ты искать во всем подвох, – качаю головой, а у самой под ребрами становится мерзко.

– Вызвать тебе такси? – напоследок интересуется она, словно ждет, когда же я подхвачу свои пожитки и исчезну из ее поля зрения.

– Не надо, – пожимаю плечами, сама до конца еще не зная, куда направлюсь.

Ночь за окном непроглядная. К вечеру еще погода начала портиться и небо грозит пролиться дождем на город. Я-то торопилась, бежала по мостовой, предвкушая, как встану под горячий душ, а после укутаюсь в мягкое одеяло, но получилось все вон как.

– Позвони Артему. Он тебя не бросит на улице, как бездомного кота, – в спину кидает мне Галя, а я только вздыхаю тяжело, понимая, что Кирсанов со своим предложением, кажется, был очень кстати днем.

Теперь-то у меня точно нет выхода и придется переезжать, но… Его родители и так не были всегда в восторге от меня, а тут… заявиться ночью к нему тождественно еще ниже упасть в глазах его семьи. Потому я просто устраиваюсь на лавке возле подъезда, упираясь макушкой в ствол старого тополя.

В воздухе пахнет предстоящей грозой, где-то на западе видны зарницы и хочется скулить от осознания тупика.

Конечно, на карточке у меня имеется сумма на экстренные случаи, но вряд ли я рассчитывала, что в ближайшее время мне предстоит решать квартирный вопрос, оттого и становится еще печальнее.

Ветер начинает трепать волосы, врывается под одежду, пронизывая порывами. Я сильнее запахиваю джинсовую куртку, утыкаясь носом в воротник.

Уже и сил плакать нет. Да и ощущение, что это все дурной сон. Вот пройдет немного времени, и я проснусь. Ущипну себя и пойму – приснилось.

Только стрелки бегут, небо больше затягивает тучами, а я все никак не просыпаюсь, как бы не впивалась в ладошки ноготками.

Наверное, поэтому, ощущая себя никем, даже не вздрагиваю, когда за спиной раздается такой знакомый голос Кирсанова-младшего.

– Ты решила устроить распродажу или просто собираешься избавиться от хлама?

– От хлама я избавилась три года назад, когда бросила тебя, – отвечаю сухо, даже не повернувшись в его сторону.

***

Готов был признать – брат смог удивить и не меня одного, конечно. Только зуб был готов дать, что Артем пляшет под чужую дудку. И пусть девять из десяти уверенно скажут, что он ни за что и никогда. Слишком серьезный, ответственный, а не как я – перекати-поле, но внутри чувствовал: брату, похоже, придется очень несладко.

Остаток дня я провел, утопая в собственных мыслях. Пытался разложить все по кирпичикам, отыскать хотя бы намек, тонкую ниточку, потому что боялся за Ветрову. Да и видя, что Алена не прыгает от счастья, услышав данное предложение, еще больше усомнился в их отношениях. Возможно, они не такие и прочные, как выглядят, на первый взгляд.