А привычка наблюдать осталась ещё с тех времён, доинтернетовских, когда информации было катастрофически мало. По глазам, по жестам, по тому, как стоит, как ходит, как нагнулся за цветами, мы могли понять гораздо больше, чем по самому подробному интервью. В интервью он ведь не расскажет, что влюблён в очередную юную нимфу, что устал после двухнедельных гастролей, поругался с женой, или что у него болит выбитая тогда в автоаварии коленка. Где-то ошибались, конечно, по-разному трактовали одни и те же картинки. Нюра, например, всегда, любое событие воспринимала в положительном ключе. Из-за чего мы с ней ругались, нас с Сашкой больше в драму тянуло, а её вечный оптимизм раздражал. Особенно, когда Туманов начал болеть. Торчим на саунд-чеке, смотрим, как он репетирует. Ну видно же, что никакой: то и дело присесть норовит, срывается на всех музыкантов по очереди, пот со лба утирает. А Нюра всех убеждает, что он в отличной форме, что концерт пройдёт просто прекрасно, что надо верить в хорошее.

Но о Нюре потом. Вернёмся пока к Сашке…

Она привыкала к Туманову постепенно. Поначалу он был просто увлечением – любимым исполнителем, красивым мужчиной, на которого приятно смотреть. Наличие кумира само по себе делало жизнь интереснее, разнообразнее. Новые цели: найти редкую запись, дождаться его выхода в телевизионном концерте, вырезать фотографию из газеты и аккуратно подклеить в альбомчик. Туманов был Сашкиным хобби, таким же, как коллекционирование марок у пионеров из её любимых книжек.

У неё появились новые знакомства. Тётя Маша, торговавшая журналами в киоске возле школы, теперь оставляла ей газету, если в ней попадалось интервью Всеволода Алексеевича. Тёте Маше не жалко, она всё равно пролистывает все издания про шоу-бизнес. А Сашке огромная помощь! Поначалу она пыталась скупать все музыкальные издания еженедельно, но денег катастрофически не хватало. Так что тётя Маша экономила ей бюджет и нервы – больше не надо было бояться что-нибудь о Туманове пропустить.

Сашку только расстраивало, что огромный пласт материалов о Всеволоде Алексеевиче она в любом случае уже пропустила. На тот момент он стоял на сцене лет тридцать. Страшно представить, сколько за это время о нём всего понаписали! Особенно волновали Сашку интервью доперестроечного времени. Она подозревала, что советская журналистика отличается от новой российской так же, как и литература. Сейчас корреспонденты чаще спрашивали Туманова, какой сорт алкоголя он предпочитает и одежду какой марки носит, на какой машине ездит и сколько комнат у него в доме. Про творчество говорили редко и как бы между делом.

Решение проблемы пришло внезапно, когда Сашка поехала с мамой в санаторий. Всё началось с грандиозного скандала. У отца сломалась машина, вышла из строя какая-то редкая деталь, и новую надо было ждать из-за границы. В рейс он отправляться не мог, так что целыми днями лежал перед телевизором и смотрел футбол. Как раз шёл чемпионат мира, и матчи транслировали постоянно. Сашка только успевала выносить бутылки из-под пива (которые меняла в пункте приёма стеклотары недалеко от дома – какая-никакая, а копейка). К вечеру отец доходил до кондиции и отправлялся на кухню, запивать очередное поражение нашей сборной первачком собственного производства – месяц назад он привёз из рейса кустарный самогонный аппарат, долго разглагольствовал о том, что домашний, натуральный продукт гораздо полезнее магазинного дерьма, и теперь в доме постоянно пахло сивухой. Но это ерунда, гораздо хуже было, когда отец готовил сырьё для перегона – на неделю замочил в ванне пшеницу, так что никто не мог принять душ, да и просто зайти в санузел.