А ведь и правда, подумала я. Мы с Розой приедем в США как минимум на год раньше родителей. Америка – свободная страна: там женщины имеют право голоса, они курят, водят автомобили и даже, по слухам, принимают таблетки, которыми можно предохраняться от беременности. Оказавшись там, я смогу делать все, что захочу. У меня аж дух захватило. Я крепко обняла Розу:

– Моя умная сестричка, как же я тебя люблю!

В конце сентября Роза и Альберто поженились. Свадебная церемония прошла, на мой взгляд, как-то слишком простенько и буднично: видимо, я по молодости лет ожидала чего-то грандиозного. А вот Роза была на седьмом небе от счастья.

– Теперь Альберто мой, – говорила она мне. – Мужчина моей мечты стал моим законным супругом, и никто не отберет его у меня.

Спустя два дня после свадьбы мы подали заявления на получение визы: Роза как жена человека, который в скором времени будет жить и работать в Соединенных Штатах, а я – как невеста итальянца, который уже имеет американское гражданство. Нам сказали, что ждать ответа придется несколько месяцев, а может, и целый год. А до той поры мы должны были скопить необходимую сумму на билеты – пересечь океан дорогое удовольствие.

Мне тогда еще не исполнился двадцать один год, и я живо интересовалась всем на свете: иностранными языками, историей, искусством, но вот образования у меня не было никакого. Я устроилась на работу в отель в соседнем городке Фьезоле. Целые дни проводила в прачечной, которая находилась в подвале: там было жарко, влажно, от постельного белья постоянно валил пар – в общем, кошмар. По выходным я помогала маме готовить на всю семью, убиралась в доме и занималась курами и цыплятами. Мама подрабатывала тем, что брала на дом шитье, она учила меня штопать носки и чинить одежду, чтобы я ей тоже помогала.

Но шитье – это скука смертная. Повариха из меня была хуже некуда. Про уборку я и вовсе молчу. Кому понравится целыми днями ползать на карачках, периодически ныряя в ведро? Дома меня заедала тоска, и я предавалась мечтам. В один день фантазировала, будто хожу в Америке в университет, оканчиваю его и становлюсь архитектором. На следующий день – физиком. Иной раз я даже видела себя профессором. Мама называла меня la mia sognatrice – моя мечтательница.

Роза, как замужняя женщина двадцати двух лет, имела больше возможностей. У Альберто был кузен, друг которого работал в галерее Уффици во Флоренции. Если бы Роза сдала соответствующий экзамен, ее могли бы взять на работу гидом в этот всемирно известный музей.

Я так ей завидовала! В галерее Уффици самая богатая в мире коллекция произведений искусства эпохи Возрождения. Моя везучая сестра могла получить престижную увлекательную работу во Флоренции. Но для этого она должна была выдержать экзамен, а это задача не из легких. У Розы глаза стекленели всякий раз, когда она пыталась изучить шестидесятистраничный справочник, который ей дал куратор из галереи. Бедняжка никогда не была любознательной и абсолютно не интересовалась искусством.

Каждый вечер после долгого рабочего дня мы с сестрой усаживались на маленькую кровать в комнате на чердаке, которая была нашей до того, как папа установил перегородку, чтобы у молодоженов было свое помещение. Я спрашивала ее о «Благовещении» Леонардо да Винчи и о «Мадонне Дони» Микеланджело, но Роза ничего не могла запомнить, ее голова была занята совсем другим. Она терзалась по поводу скорого отъезда Альберто и засыпáла меня вопросами, на которые я затруднялась придумать подходящий ответ. Вдруг молодой муж забудет ее, как только уедет из Треспиано? А что, если корабль, на котором мы поплывем в Америку, потонет? Или, допустим, мы приедем в Штаты, а Альберто нас не встретит?