– Зачем ты сюда пришла? – задаю ей новый вопрос. Я слышу, как она останавливается за стеклом.

– А что будет со мной?

– Что? – о чем она вообще говорит, не понимаю.

– Ты же поедешь на съёмку. А что будет со мной? Я ведь не могу уйти далеко от тебя. И не понятно, то ли я привязана к спальне, то ли к тебе....

Прикусываю губу, об этом я не думал. Что будет, если она привязана ко мне? Она притянется, где бы я не находился?

– Эй? Тэвон?

– Что? – я тяжело вздыхаю. Ещё одна причина для стресса.

– А мне можно душ принять? – от удивления у меня открывается рот и я давлюсь водой.

– С–сейчас? – я откашливаюсь. Она извращенка?

– Охренел? – её голос становится выше. – Нет, потом! После тебя!

В дверь стучит мама.

– Тэвон? Все в порядке? – наверное, я слишком громко говорил.

– Да! – я приоткрываю дверцу душевой, высовываю голову, и не глядя на Вику, побыстрее успокаиваю маму.

– Я убрала еду в холодильник и загрузила посудомоечную машину. Твой отец приехал за мной, увидимся на днях, – сообщает мне она.

– Хорошо, пока мама, – прощаюсь с ней.

– Не перегружай себя Тэ, я беспокоюсь о тебе, – я слышу, как она отходит от двери. Когда я собираюсь закрыть дверцу душевой, я все-таки сталкиваюсь взглядами с Викой. Она быстро моргает, глядя на меня, но вдруг смутившись, прикрывает ладошками лицо. Я резко закрываюсь в душевой.

– Я, пожалуй, пойду в спальню, – говорит она и тихонько выходит из ванной.

Горячая вода больше не расслабляет. С появлением Вики, проблем будто стало ещё больше. А ведь ещё нужно решить, что делать с ней. Нужно как-то проверить, как далеко мы можем разделяться

Я выхожу из душа, тщательно помывшись, спустя полчаса. И направляюсь в гардероб, достаю чистые футболку и чёрные штаны, одеваюсь и иду в спальню.

Вика сидит на полу и щёлкает пультом каналы в телевизоре. Она выглядит сосредоточенной и встревоженной.

– Что ты делаешь? – спрашиваю её, остановившись на пороге.

– Смотрю новости, но здесь все про Корею, – она поджимает губы и выключает телевизор.

– Естественно, это же корейское телевидение, – я скрещиваю руки на груди.

– Мне нужен интернет, – она поворачивается ко мне вполкорпуса.

– Зачем? – Я вопросительно приподнимаю брови.

– Хочу узнать, что со мной случилось, – вполне понятное желание.

– Если ты и правда умерла, не будешь закатывать истерики? У меня нет на них времени, через несколько часов съемки, скоро за мной приедет машина.

– Никаких истерик, – она отрицательно качает головой. Я залажу рукой в карман штанов и достаю телефон. Протягиваю ей, она несколько секунд удивлённо смотрит на него.

– Серьёзно? – она берет его в руки и верит. – Ты миллионер, у тебя квартира весь этаж занимает, а телефон побитый, будто ты его на помойке нашёл.

– Внешний вид не главное, – я морщусь, – он ведь хорошо работает.

Она пожимает плечами и снимает блокировку, находит браузера и замирает, уставившись на экран.

– Это что за иероглифы? – я сажусь на пол возле неё и заглядываю в телефон. Какие ещё иероглифы? А потом понимаю, о чем она говорит.

– Это хангыль, а не иероглифы. Ты не можешь читать? Не понимаешь, что здесь написано?

Она отрицательно качает головой.

– Ты можешь говорить по-корейски, но не можешь читать. Как так?

– Я откуда знаю? Я вообще-то корейский не учила, – она крутит телефон в руках. – Слушай, а переведи его на русский? Иначе, как я российские новости найду?

– Боже, почему с тобой одни проблемы?

– Папа тоже самое говорил, когда я в Академию поступала и сдавала нормативы по физкультуре.

– Почему? – так значит, она и живая была проблемная.