– Я же старый шпион, миссис Канингем!

– Прекрати обзывать меня миссис Канингем – я начинаю сразу чувствовать себя старухой. Как отдохнул? – В ее вопросе проскользнули нотки ревности, но это была уже не ревность одинокой женщины, а так, ее слабые отголоски.

– Синее море, белый песок, пальмы… Как всегда, все было прекрасно, – ответил Сандерс.

– Ну и конечно женщины, шикарное общество!

– Общество действительно было шикарное. – Сандерс вспомнил Семерякова и Ахмедзянова и улыбнулся. – А это тебе, чтобы не скучала и не думала, что я про тебя забыл. – Он протянул ей веточку орхидей с Сарториуса, купленную на «Золотой лагуне».

– Спасибо, – деликатно поблагодарила Сюзи, озадаченно рассматривая поникшие бутоны.

Сандерс внутренне усмехнулся. Да уж, подарить женщине, привычно ожидающей великолепного букета (он сам приучил ее к тому, что каждый раз, возвращаясь из отпуска, вручал ей роскошный букет из каких-то экзотических цветов), засохшую веточку…

– Тут есть небольшой секрет…

– Да? – Сюзи заинтересованно посмотрела на него.

– Достаточно сделать вот так… – Сандерс подул на веточку, и бутоны на глазах распустились, заиграв золотыми блестками.

Сюзи восхищенно ахнула:

– Ух ты… прелесть какая!

– Через пять минут они закроются, но ты всегда сможешь возродить их к жизни, и они будут снова свежи и прекрасны. Как Ирвин?

– Как всегда, тонет в своих формулах, – вздохнула Сюзи, – может и не есть, и не спать, лишь бы не мешали работать. Такая морока с этими учеными. – Она снова немного картинно вздохнула.

– Ну-ну, рядом с такой женой и не хотеть спать? – Сандерс сделал круглые глаза. – Кстати, насколько я знаю, выйдя замуж, все женщины начинают мечтать о детях.

– А у нас вместо этого десяток аспирантов, которых нужно довести до диссертации.

– Дорогая, – Сандерс склонился к ней и заговорщицки подмигнул, – но ведь все в твоих руках! В твоих крепких, надежных руках!

– Да-а?.. – задумчиво протянула Сюзи. – А это мысль. Спасибо, Дик, с меня три раунда на ринге.

– Прибереги силы для Ирвина, – усмехнулся Сандерс. – Шеф не сильно нервничал, когда я не отозвался на вызов?

– Не сказать, чтобы очень, но сегодня уже справлялся, не появился ли ты.

– Не знаешь, что за дело? – на всякий случай спросил Сандерс.

Обычно Сюзи даже если и знала, что ему предстоит, никогда не говорила об этом, но, похоже, операция с покупкой ранчо за время его отсутствия была обсуждена в Конторе не раз и не два, и, как он и рассчитывал, большинство уже списало его со счетов. Так что во взгляде Сюзи мелькнула жалость, и она внезапно смилостивилась.

– Кажется, что-то такое не совсем по нашему ведомству, – наморщив лоб, сказала она. – Но ты ведь не откажешься?

– Откажусь – сошлют в архив, а полевой агент должен умирать в поле на вольном ветру, а не в архиве, задыхаясь бумажной пылью! – провозгласил Сандерс. Это тоже было традицией Конторы. Несмотря ни на что, полевому агенту полагалось хорохориться до последнего и уходить со своего поста с апломбом и на чем свет стоит ругая «интриги завистников». – Доложи старику, что я здесь.

Сюзи сообщила по настольному коммуникатору, что агент Сандерс прибыл, и приглашающим жестом указала на дверь в кабинет шефа.

Кабинет не претерпел изменений за все время, что Сандерс работал в Конторе. О дубовом столе на массивных ножках по управлению ходили легенды: что в столешницу встроены плазмобои, что стол оборудован индивидуальными антигравами, чтобы вынести хозяина кабинета через автоматически распахивающуюся крышу в случае покушения. Да бог знает что еще приписывали обстановке кабинета и его хозяину, Уильяму Вилкинсону. Большинство слухов слухами и оставались, постепенно переходя в разряд легенд. Впрочем, насчет плазмобоев Сандерс не был уверен.