Ну-ну, Прежним только и забота была, чтобы в горах камешки особенным образом укладывать… Прежним все стихии были подвластны. Утверждают, что их могущество их же и погубило.

– А как звать-то вас?

– Михай все меня кличут.

– Меня Леонардом, – ответно представился я. – Скажите, Михай, часто у вас с той стороны гости бывают?

– Давненько уже никто не жаловал. В последний раз лет пять назад проходили несколько беглых рабов.

– И что с ними сделали?

– Съели, что же еще? Зачем добру пропадать? – Но, убедившись, что я ему не поверил, добавил: – Отпустили их с богами. Двое у нас остались, прочие дальше подались в поисках лучшей жизни. Кстати, красавица ваша кому кем приходится?

– Клер? Она свободная девушка.

Конечно же я бы и рад заявить, что она моя, но, зная ее нрав, мало ли что Клер может выкинуть. Найдет себе здесь какого-нибудь Альберта, и что мне тогда, сцену ревности устраивать? Глупо. А ты что, дед, стариной решил тряхнуть? Зря. К тому времени, когда Клер к тебе в руки попадет, мало кто из твоей деревни в живых останется – это я тебе лично гарантирую.

– А к чему интересуетесь? – не выдержал я.

– Сам говорил, в Саганию идете, а в ней свободных женщин нет. Узнают, что ничья, сразу же хозяин сыщется.

– И что, все так серьезно?

– Серьезней некуда.

Слышал я нечто в этом роде, но чтобы настолько! То-то Клер обрадуется, когда узнает, что у нее должен быть хозяин. Занзер ей подавай!

– Понятно. А скажите, Михай, кузнец у вас в деревне есть? – Меня продолжала мучить поломка арбалета, на фоне которой будущие проблемы с Клер уходили на задний план.

– Есть, куда же без него?

Главное, чтобы он толковым оказался. Отковать гвозди или починить шкворень я и сам в состоянии.

Селение оказалось крохотным, всего-то пара десятков подворий. Но все такое добротное, сложенное из камня: что дома, что сараи, что заборы. Посередине стояла башня. Высокая и настолько большая в диаметре, что в нее все жители свободно поместятся, при нужде – вместе со скотом и утварью. Непременно из нее куда-нибудь в горы должен идти подземный ход.

– Почему-то я думал, что у вас вся деревня – рыжие, – сказал я Михаю.

– А с чего ты об этом разговор затеял?

– На башне у вас совсем не рыжий торчит.

Михай посмотрел на далекую башню, попробовал в нее вглядеться, но плюнул. И правильно сделал.

– А какой он?

– Бороденка и волосы черные, глаза светлые, а на переносице шрам. – Чтобы увидеть все это, мне даже напрягаться не пришлось. – И еще у него впадина на левой щеке, как будто там зубов не хватает. Выглядит лет на сорок.

– Это Кахир, – кивнул Михай. – Вот теперь я тебе верю полностью.

– Хлебушком пахнет, – потянув носом, сказал Головешка, когда мы приблизились к селению достаточно близко. – Только что испеченным.

И голос у него был едва ли не жалобным. Ну да: свежего хлеба мы без малого месяц не видели. Небольшой запас галет все еще оставался, но разве можно сравнивать их – абсолютно пресные, чтобы не вызывать жажду, – со свежеиспеченным хлебом? С румяной, похрустывающей корочкой и теплым или даже горячим мякишем? Один запах чего только стоит!

– Михай, – обратился я к деду, чтобы не откладывать дело, – сможем мы у вас свежего хлеба купить? Ну и мясного чего-нибудь?

– И еще сыра и зелени, – присоединился ко мне Блез. – А желательно и вина.

– И в дорогу чего-нибудь, – это уже была практичная Клер, которая умеет думать и о завтрашнем дне.

– Сегодня накормим без всяких денег, – кивнул Михай. – Все-таки гости. Ну а если задержитесь – не обессудьте, сами не жируем. А деньги – они и в нашем медвежьем углу деньги. Гостевать будете во-он в том доме. Он пустует, но не запущен.