Со столов стали убирать. Зинаида и Надежда, как будто по сигналу одновременно поднялись и начали сортировать еду: дома тоже нужно будет посидеть узким кругом. Женька с облегчением вздохнула и, пользуясь тем, что мать с озабоченным видом хлопотала у стола и не обращала на неё внимания, вышла на улицу.

Николай Петрович был третьим мужем Галины Аркадьевны. Более двадцати лет он проработал на птицефабрике, занимая должность начальника отдела по материально-техническому и транспортному обеспечению, проще говоря, был завхозом, но одновременно другом и правой рукой директора. Про таких говорят: человек на своем месте. Знал все входы и выходы на своей родной «птичке», будучи сам заядлым рыбаком возил «нужных» людей на рыбалку, да такую, про которую директору в министерстве на совещании шептали, закатывая глаза:

– Ездили в субботу с Петровичем твоим на пруды…мммм – это что-то! Николая Галина Аркадьевна похоронила, – как и предыдущих двух супругов, – ровно через двенадцать лет после замужества. Такая уж у этой женщины была судьба, или как она сама прочитала в одной из Валеркиных полуподпольных самиздатовских книжек – такая карма. Первый раз она вышла замуж в 23 года за человека, которого безоглядно полюбила, если не с первого, то со второго взгляда точно. Жили они тогда на Украине в областном центре и работали оба на химзаводе.

Человека этого звали Евгений, был он молод, хорош собой, остроумен и галантен. Любовь к нему Галину закружила, очаровала, лишила сна и покоя, и упала она в неё, не имея ни сил, ни желания с этим наваждением бороться. Поженились в счастливый и победоносный 1945-й. От завода получили комнату в семейном общежитии. Через год родилась дочь Зинаида. Её Женя был душа компании, остряк и балагур. В доме всегда были гости, музыка, смех и задушевные разговоры. Галина любила его так, что подкашивались ноги, изнемогая от ревности и желания его спрятать, закрыть, оставить только для себя и использовать единолично при закрытых дверях и постараться растянуть надолго, как редкое и очень дорогое вино. Но Евгений отшучивался, вырывался, исчезал, ускользал, на ходу целуя её в нос и надутые губы. И однажды исчез навсегда. Когда дочке Зине было одиннадцать, он во время работы поднялся на эстакаду, где почувствовал резкий запах сероводорода. Потерял сознание и упал с семиметровой высоты. Месяц он лежал в больнице, не имея ни одного целого ребра, с множественными гематомами и ушибами, мучаясь от боли, от собственного бессилия и от невозможности не только безболезненно помочиться, но и нормально дышать. Галина поселилась в больнице. Дома появлялась набегами, для того только, чтобы наспех проверить, как там Зинка и приготовить для Женечки свежую порцию перетертых супчиков и паровых котлеток. Изгнать её из палаты не представлялось никакой возможности, и персонал больницы махнул рукой. Она кормила его с ложечки, умывала, обтирала, брила, разминала затекшие мышцы, выгуливала в больничном сквере, терпеливо сносила его раздражение и злобу. Не взирая на обстоятельства: казенную больничную обстановку, плачевное состояние здоровья мужа, его холодность и отчуждение, испытывая острое сострадание к нему, она все же была почти счастлива: он был с ней и был только её. Неотлучно: утром, днем вечером и ночью. Она старалась перехватить взгляд его чудесных, серых в темную крапинку глаз, и млела от избытка чувств к своему Женечке: тут и безоговорочная любовь, и какая-то материнская жалость, и дикая страсть, и накрывающий её ледяной волной страх за любимого. Нечастых посетителей Галина умело выпроваживала, ссылаясь на рекомендацию врачей не утомлять больного. Через месяц Женя почувствовал себя хуже. Он почти ничего не ел, лежал, отвернувшись к стене от Гали и от всего мира. И внешне очень изменился: он сильно отек, лицо стало одутловатым, на теле стали появляться гематомы непонятного происхождения. Врачи забили тревогу. Его куда-то везли, что-то вливали, что-то капали, постоянно брали анализы. Но ничего не помогло, через шесть недель с момента поступления в больницу Женя умер. Оказалось, что у него уже семь дней, как отказали почки. Врачи переживали, что нужно будет возиться с Галиной, но она была строгой и вменяемой. Только потемнела лицом и все говорила и делала очень медленно. Как будто не была уверена, что это нужно и правильно. Похоронив любимого Евгения, она вместе с ним похоронила свою молодость, женственность и привлекательность. В тридцать пять лет она выглядела солидной матроной глубоко за сорок.