– Вот красивое деревцо!

Подошло Рождество, и ее срубили первую. Топор глубоко проник в сердцевину. Деревцо со стоном упало на землю. Оно чувствовало боль, дурноту. Мечты о счастье отлетели прочь. Грустно было деревцу расставаться с родиной, с местом, где оно выросло. Оно знало, что уже больше никогда не увидит дорогих старых товарищей, ни маленьких кустиков и цветов, которые росли кругом. Может быть, не увидит и птиц. Отъезд оказался неприятным.

Елочка только тогда пришла в себя, когда ее на дворе, вместе с другими, свалили с воза, и кто-то сказал:

– Вот это славное деревцо; мы его и возьмем.

Затем пришли два лакея в ливреях и снесли елку в большое, красивое зало. По стенам висели картины, а на камине стояли китайские вазы со львами на крышках. В зале находились роскошные диваны, удобные кресла-качалки, столы, заваленные альбомами и дорогими рисунками на сумму в сто раз сто рублей, как выражались дети.

Елку воткнули в кадку с песком, кадку задрапировали зеленой материей и поставили на ковер. О, как затрепетало деревцо! Что-то будет дальше… Барышни, с помощью слуг, начали его украшать. На ветви повесили маленькие сеточки из цветной бумаги, наполненные конфетками; потом золоченые орехи и яблоки; прилепили более сотни разноцветных свечей; куклы, имевшие вид настоящих людей, висели в зелени, а на самой вершине водружена была блестящая звезда. Это было так великолепно, что и сказать нельзя.

– Сегодня вечером зажжем, – говорили присутствующие.

– Ах, кабы поскорей вечер и зажгли бы свечи! – думала елка. – Кабы могли из лесу прийти деревья на меня полюбоваться и воробьи заглянуть в окошко. Что же будет дальше? Оставят меня здесь стоять зиму и лето?

И от усиленных рассуждений у елочки трещала кора, что причиняло ей такое же страдание, как нам головная боль.

Наконец зажгли свечи. Какой блеск! Какая роскошь! Дерево так сильно затрепетало от счастья, что свечка пошатнулась и подпалила ветку.

– Ах, Боже мой! – закричали девицы и быстро потушили огонь.

Теперь уже дерево не смело шевельнуться. Оно боялось потерять какое-либо из своих украшений. Блеск совершенно ослепил его.

Открылись обе половинки дверей, и множество детей вбежало в комнату. За детьми шли взрослые. Дети онемели от удивления, но только на одну минуту. Потом раздались их веселые крики; они прыгали, танцевали вокруг елки и получали подарки, а дерево постепенно оголялось.

– Что это они делают? – думала елка. – Что же будет дальше?

Когда свечи догорели до ветвей, их потушили, и дети получили позволение ограбить елку.

То-то они набросились на нее, даже ветви затрещали. Не будь она привязана к потолку, дети, наверно, свалили бы ее.

Дети принялись танцевать со своими дорогими игрушками в руках, а на елку никто больше не обращал внимания, кроме старой няни, которая пришла посмотреть, все ли с нее снято.

– Сказку, сказку! – закричали дети и потащили к елке маленького толстого старичка.

– Здесь мы точно в лесу, – сказал он, усаживаясь под елкой. – О чем же рассказать вам?

Дети закричали, кто во что горазд. Одни хотели то, другие – это. Только елка молчала и думала:

– Разве я-то не буду играть здесь никакой роли?

Старичок рассказал про Иванушку-дурачка, который с лестницы свалился и все-таки достиг почестей и на принцессе женился. Дети хлопали в ладоши, а елка слушала и дивилась. Никогда птицы в лесу не рассказывали ничего подобного. Елка принимала сказку за истину; не может же такой почтенный старичок выдумывать. Упал Иванушка с лестницы и добился почестей. Может быть, и с ней – елкой случится нечто подобное. А пока что она ждала завтрашнего дня в надежде, что ее также разукрасят цветами, золотом и игрушками.