— В холл заходить можно, а дальше ещё не знаю, — девочка кивнула, подняла с земли котомку и осторожно шла за мной. Мне пришлось остановиться и вернуться за своим саквояжем. Нельзя вещи без присмотра оставлять.

Во второй раз преодолеть высокие ступени оказалось легче. Вновь двери открыла попой и протащила чемодан уже в холл.

Лила осторожно вошла за мной и замерла в дверях.

— Проходи, из мебели пока непонятно, что пригодно, зато стены и пол надёжны.

Я подошла к стоящему у окна креслу и положила на него руку — вместо кресла горка трухи. Ла-а-адно. Подошла к стоящему по центру длинному дивану, положила руку — выстоял. Я прохлопала мягкую обивку, подняв тучу пыли. Хлопнула себя по лбу, почему сразу было не открыть окна? Прежде чем хвататься на ручку проверила насколько рама надёжна. Сама рама и ручки на ней целые, а вот краска облезла до дерева, и стёкла износились, хоть каким-то чудом остались целы. Я вернулась к дивану, пыль рассеялась, позвала девочку:

— Иди посиди немного, а я дальше этаж пройду, проверю, куда можно смело заходить.

Лила послушно села на светлое пятно на диване, прижала к себе зайца и спрятала в нём лицо. Бедный ребёнок. Сердце сжимается глядя на её тоску.

Я покачала головой и поспешила проверить этаж. Лилу надо накормить и чем быстрей, тем лучше.

За холлом шла анфилада [2] из трёх комнат. В первой по левую руку возле высокого окна стояла узкая банкетка, а по правую — напротив друг друга разместились два диванчика. К мебели я пока не прикасалась, сначала нужно понять насколько стены крепки. Во второй комнате по обе стороны от окна стояли на длинной резной ножке высокие вазоны. Пустые. Думаю, когда-то в них жили цветы. По правую руку стоял маленький круглый стол и рядом стул с высокой спинкой и подлокотниками. Миленько. Возможно, тут хозяйка дома сидела неспешно пила чай и смотрела в высокое окно на цветущий сад. Третья комната удивила. В пальцах закололо от жгучего желания прикоснуться к чуду — маленькому органу. Нечто подобное я однажды видела на Земле, когда отец взял меня с собой в командировку на реставрацию старинного органа 15 века. Сейчас я смотрела на неширокий ряд красно-коричневых клавиш, на регистровые переключатели и потускневшее от пыли красное дерево инструмента. К сожалению, музыка не моя сильная сторона — полное отсутствие слуха. А так хочется ещё раз услышать глубокие, бархатистые звуки этого чуда. Я отдёрнула руку, чтобы не коснуться органа. Если он сейчас рассыпется я… не знаю, просто не могу сейчас увидеть кучку трухи. Пусть чудо ещё немного поживёт.

Выйдя из комнаты, я замерла: слева была лестница, ведущая вниз, а по правую сторону тянулся длинный коридор. Вниз пока не хочу, надо будет Лиле запретить туда ходить. Пока.

Я открыла первую дверь по левой стороне — туалет. На удивление всё работало, а из крана в маленьком рукомойнике бежала чистейшая вода. Это меня обрадовало, хотя бы вода у нас есть. За следующей дверью скрывался … ещё один туалет. Зачем их два? Хм, ла-а-адно потом узнаю. Следом шла комната для слуг, слишком скромное убранство в ней: три узкие кровати (рассыпались в труху) и шкаф (целый). До последней двери по левой стороне было далековато, поэтому я немного вернулась и открыла дверь по правую руку — столовая. Из неё одна дверь вела, судя по зеркальной стене и наборному паркету на полу, в бальную залу. Из бальной залы можно выйти либо в холл, либо в ещё одну анфиладу из трёх комнат. С этой стороны в комнатах стояли диванчики у окон. Видимо на тот случай, если гости устали, могли здесь отдохнуть.