Я знал, что он кривляется, чтобы получить еще. И не мог не удовлетворить провокацию.

Следующий удар пришелся в нос. Марк зашмыгал, повернул голову и сплюнул кровь в раковину.

- У меня на этой неделе нет важных встреч, так что продолжай. Ни в чем себе не отказывай, - поощрил он, широко улыбаясь, обнажая окровавленные зубы, - только по зубам не бей. Вставлять – морока.

Я оттолкнул его, брезгливо тряхнул руками, отвернулся. Вцепившись пальцами в волосы, стоял, зажмурившись, пытаясь совладать с собой. Я жаждал крови. Я желал убить того, кто был мне родным, самым близким. Но вспомнив о Мари и Алекс, смог сдержать ярость. Я сосредоточился мыслями на девочках,  собирая в кулак волю, обретая разум.

- Где Марьяна? Что с ней? – проговорил я нездешним бесцветным голосом, словно со стороны себя слышал.

- Она в порядке. Я поехал вперед, чтобы рассказать тебе.

- Зачем? Жить надоело?

- Нет. Она скажет, что сама виновата.

Я резко обернулся.

- А она виновата?

- Нет. Но мы поговорили. Я извинился. Она простила меня и наверняка не захочет нас с тобой ссорить таким образом. Ты же знаешь ее. Она всех пытается спасти, даже меня. Но и промолчать не сможет. Сказала, что не станет от тебя скрывать.

- Я бы расплакался от умиления, но желание убить тебя подавляет все остальные эмоции.

- Не будь таким придурком, Ал. Мари старалась…

- Придурком? Она старалась? – заорал я. – А ты старался сильнее? Марьяна никогда не сопротивлялась тебе. Моя жена спала с тобой, была влюблена в тебя. Да чего уж там? Она и сейчас от тебя без ума. И я последние двадцать минут только и делаю, что представляю, КАК она старалась. Не вешай мне на уши лапшу, Марк. Что за бред?

- Какой мне смысл тебе врать?

- Да черт тебя знает.

- Она сопротивлялась, Ал. Я применил силу.

В очередной раз Марк встретил удар лицом. Я уже ни черта не понимал, но как только он говорил, что делал ей больно, заставил, применил силу, у меня отключался разум и включались кулаки.

- Вернулись к избиению. Это нормально. Давай только и нить беседы не терять, окей? – прокашлял Марк.

Его принятие побоев бесило меня едва ли не больше упоминаний о насилии. Засранец знал, что виноват, и принимал наказание с моей помощью. Я должен был это прекратить.

- Что ж ты за урод, - я  встряхнул племянника.

Но он не воспользовался шансом на затишье.

- Я урод? Ты на себя в зеркало когда смотрел последний раз? Трахал бы свою кроху как следует, и не пришлось бы ей так сильно стараться мне отказать, - прокашлял сквозь сдавленное дыхание Марк.

Я снова тряхнул его.

- Повтори, нахрен, что ты сказал? Как ты смеешь вообще?

- Я как смею? – засмеялся Марк. - Это ты как смеешь? У нее же на лице написано – недотрах. Вынырни из памперсов и присыпки, открой глаза. С тобой женщина из плоти и крови. Она тебя любит, старый ты мудак.

Я отпустил его, и Марк кулем осел на стул. Он провел рукой по окровавленному лицу, поморщился, но все же встал, подошел к раковине. Умывшись, снова обернулся ко мне.

- Она бы дала, Ал. Серьезно. Девочки мне не отказывают. А уж Мари… Но она тебя любит, поэтому смогла меня остановить.

- Тебя она тоже любит, - пробормотал я, немного остывая.

В словах Марка была правда. Он как всегда все знал. 

- Конечно, - Марк улыбнулся бессовестно, в лучших традициях самого себя. - Меня все любят. Это карма.

Я стрельнул в него убийственным взглядом, но ничего не успел сказать. Мы оба повернули головы, потому что услышали, как открылась дверь. Оба замерли. Несколько долгих секунд мы с Марком слушали, как Мари в прихожей идет через темную гостиную на свет.