– Наверняка нашел себе бабу, кобель, не к матери же ему ее тащить! Сидел бы себе в своем Питере, какого черта вернулся, не понимаю? Да еще и так с бухты-барахты, без предупреждения?

– Повышение ему дали, в филиал “головной” перевели, – фыркнула я. – Про это он тоже не преминул сказать. Себя расхвалить – это он всегда пожалуйста! Какой он там специалист крутой, и на счету каком хорошем…

– Ага, жаль у него там не знают, с какой гнилой душой у них специалист “хороший” работает. Филантроп фигов.

Я вздохнула. Возразить мне было нечего. Кто же знал семь лет назад, что улыбчивый, добрый и милый одногруппник Эдуард, который умудрился очаровать наивную меня еще на первом курсе своими красивыми ухаживаниями, впоследствии окажется совершенно безответственным мужчиной и никудышным отцом? А еще трусом редкостным и гадом эксклюзивным!

До сих пор помню, как он, глядя на тест с двумя полосками, пожал плечами и, улыбнувшись, сказал мне (на минуточку, молодой двадцатилетней девчонке, ввязавшейся в первые серьезные отношения!):

– Ну, мы же еще слишком молоды, Лад, ну, какие дети? О чем ты?

Вот только думать об этом надо было, когда…! А впрочем, моим Синичкам и даром такой папаша не нужен. Даже сейчас они до сих пор знать его не знают и в глаза ни разу не видели, и это несмотря на то, что вот уже год, как после переезда из области в столицу, мы живем в его двушке.

Ох, скольких мне стоило моральных усилий, чтобы переступить через свою гордость и позвонить Эдику, когда меня пригласили работать в Москву – словами не передать! Но мне нужны были деньги, а детям перспективное будущее. В нашем захудалом городке, хоть и с помощью моих родителей, но ловить было нечего. А тут… в общем, маячили всех так привлекающие “перспективы”. Ну, те самые, о которых все слышали и которые мало кому удавалось увидеть.

– Ау-у-у, Лад, ты тут?

– Тут-тут.

– Ты, главное, нос не вешай, слышишь? Сейчас я что-нибудь придумаю! В крайнем случае, ко мне переедете. Не проблема.

– Ну нет, что ты, Нин, у тебя только жизнь личная наладилась, а тут я, как снег на голову вам с Макаром со своими синичками свалюсь. Вот твой муж молодой будет счастлив!

– Но-но, – возмущенно фыркнула Нинка, – Макар обожает детей! А ты моя лучшая и самая близкая подруга, и я тебя в беде не брошу. Если уж на то пошло, я скорее Макара к маме отправлю, чем вас с Марусей и Левушкой на улице оставлю. Поняла?

– Поняла, – кивнула я, улыбнувшись. – Ты же знаешь, что я тебя обожаю, Нин?

– Знаю, Синичкина, знаю. А сейчас не паникуй, сиди и жди моего звонка. Есть у меня одна идейка… завиральная. Сейчас кое-что узнаю и тебе перезвоню!

– Хорошо. Спасибо, Нин.

Подруга, выдав вдогонку еще парочку мотивирующих словечек, наказала не впадать в депрессию и отключилась.

Я еще какое-то время просидела, таращась на потухший экран телефона и, в конце концов, отвесила себе мысленную затрещину, приказывая встать и улыбаться. Так широко и жизнеутверждающе, насколько это вообще возможно.

У детей праздник на носу! Левушка с Марусей мне уже все уши прожужжали про Дед Мороза, елку и утренник в садике. А я тут с кислой миной, как будто килограмм лимонов проглотила.

Непорядок, Синичкина!

Прорвемся. Где наша не пропадала?

В моей жизни бывало и похуже. Вот в свое время подружки планомерно капали на мозг со своим:

– Ну, куда тебе в двадцать лет рожать?

Или:

– Ну, какие дети, Синичкина, а как же жизнь?

А еще коронное:

– Двойня?! Синичкина, ты из ума выжила?!

Одногруппницы крутили у виска, одногруппники считали больной, а Эдик благополучно слился буквально моментально. Но я не сдалась! Мама сказала – воспитаем, папа сказал – поможем. Вопрос рожать или не рожать даже не стоял. У меня с этой шебутной двойней с первых же месяцев беременности случился волшебный “коннект”. Прикипела я к ним, еще сидящим в животе, размером с горошинку так сильно, что до сих пор “откипеть” не могу. Люблю до умопомрачения и ни капли не жалею о принятом решении. Как бы тяжко временами ни было одной с двумя совершенно разными по характеру пятилетками.