Так, это проехали…

Что еще наговорил ей тут противный Иванов?

Что ее интрижка бедой закончится? Кажется, так. А с чего бы ей заканчиваться бедой, скажите на милость? Уж большей беды, чем брак с ним самим, и придумать невозможно. Вранье, измены, потом кражи. Кончилось все милицией, допросами, а продолжилось изнурительными свиданками за колючей проволокой. Бр-рр, до сих пор вспоминать тошно.

Так, это тоже не то, из-за чего бы у нее внутри заныло.

Что тогда? Что? Что? Думай, думай, думай!!!

Ким! Вот что ее, оказывается, задело!

Иванов обмолвился, случайно ли нет, будто бы ее все пользуют, начиная с Кима и заканчивая Хелиным. С Хелиным разобрались. А вот почему Ким? Как, когда, каким, черт возьми, образом он мог ее пользовать, использовать или что там имел в виду ее бывший непутевый? Может, он наврал в очередной раз, а? Может, умышленно хотел сделать ей больно? Вот ведь мерзавец! Заронил в душу сомнения, а ей теперь думать и мучаться: когда же Ким мог ее использовать.

Когда?

У них, собственно, на это и времени-то не было. У них все случилось очень быстро, в смысле, любовь и в смысле, расставание.

Познакомились на скорую руку в очереди за билетами на концерт одной заезжей знаменитости. На скорую руку бегали на свидания, все больше совмещая их с просиживанием в библиотеках. Люба училась тогда. Относилась к учебе ответственно и старательно, так что Времени-то особенно не было на блуждания под луной. Ким не роптал. Усаживался рядом, смотрел на нее. Иногда украдкой целовал ее в щеку. Она тоже ему никогда не мешала, когда он работал. Сидела тихонько в его квартире и не мешала. И тоже с обожанием смотрела на него. А потом они вдруг разругались. Разругались из-за какой-то ерунды. То ли из-за фильма какого-то. То ли из-за Тимохи Савельева. Причина была пустяковой. Последствия оказались сокрушающе разрушительными.

Кима она потеряла и теперь, видимо, навсегда. Но, потеряв, никогда не забывала, как им было хорошо вдвоем. Он был таким… Таким необыкновенным, умным, порядочным, упрямым только. И тут вдруг какой-то Серега Иванов, отличившийся только лишь тем, что сумел на ней жениться, заявляет, что Ким ее использовал. Чудно и неправдоподобно…

Люба вернулась в кухню и в следующие полчаса приводила ее в порядок после нашествия бывшего. Тот хоть и кичился своей деловитостью, поросенком был еще тем. На плите подкоптившиеся картофельные обрезки. В раковине очистки. Прихватка от сковородки, там же и нож. Да и сковородку сумел закоптить так, будто чертей на ней жарил всю минувшую неделю.

Убиралась она самозабвенно. С остервенением начищала сковороду, мыла плиту, замывала линолеум и даже по кафельным стенам прошлась мыльной мочалкой. Чтобы, значит, духу его тут не было. Карьерист тоже еще выискался. Пришел машину через нее у дирекции просить. Кто же его выпустит с грузом на дорогу, если он в тюрьму сел только за то, что часть этого самого груза несколько раз не довозил до места, сбывая потихоньку на сторону. Это все равно, что пустить козла в капустные грядки в надежде на то, что тот ничего не тронет.

«Нет уж, Сереженька, – решила Люба, отжимая половую тряпку. – Справляться тебе самостоятельно со своими проблемами. А я как-нибудь уж со своими. Пока их не особо-то и много, если не считать неудавшегося оргазма с Хелиным. Да еще гнусных намеков в адрес Кима. А это все такая ерунда, что не идет ни в какое сравнение с тем, чем потчевал Иванов в супружестве».

Ерунда.

Хелина придется терпеть. Ничего, и не такое терпела.

А что касается Кима… С ним ведь можно и встретиться. И поговорить, выбрать бы только подходящее время.