– Вась, ну ты чего завис-то? Давай хоть килограммчик купим. Раз в жизни можно попробовать? – Лидочка часто заморгала ресницами, но это был не аргумент.

Василия сильно смущала цена, напрягала до безобразия. Кило розовых щупалец сомнительного качества в мужском уме тут же приравнялось к трем кило свежей свинины, трем банкам темного пива, плюс зелень, лучок, помидорка, и вкупе составило отличный воскресный отдых на свежем воздухе под шашлык и ненавязчивую музыку авторадио. Осьминог на празднике тоже присутствовал, только в виде сушеной стружки.

– Лидунчик, что-то не хочется мне морепродуктов. Вчера наелся. Пойдем лучше свининки возьмем. – Он подхватил жену под локоток, но та уперлась так, что тонюсенькие шпильки босоножек вросли в кафельных пол, как краги альпинистов в вечную мерзлоту ледников. Муж догадался – надо маневрировать, но тут с языка соскочило:

– Да и приготовить ты их толком не сумеешь…

Лидочка оскорбление снесла молча, вздернула носик кверху и в полном одиночестве прошагала к кассам. Василий поплелся следом.

Обиду жены он почувствовал, когда сели в машину. Дверью Лидочка хлопнула так, что внедорожник качнуло с левого борта на правый, словно шлюпку от барка «Седов» на штормовых волнах. Домой доехали в гнетущей тишине.

Жена стойко игнорировала любые поползновения помириться. На ужин выставила перед мужем большую тарелку макарон, телячью отбивную сорок пятого размера и рубленый салат из свежих овощей. Сама обошлась творожным сырком, зеленым чаем и низкокалорийными хлебцами.

Всю ночь на продавленном диване Василию снился осьминог. С длинными щупальцами и фиолетовыми присосками он кружил возле аквалангиста на прозрачной глубине, напоследок по-дружески приобнял и, нагло улыбаясь прямо в маску, на чистом человечьем булькнул: «Эх ты, Вася!».

Василий чувствовал, что долгожданные «холостяцкие» выходные без детей, которых теща еще в пятницу забрала к себе на дачу, летели в тартарары. Жена дулась, куксилась, гладиться не давалась и вместо того, чтобы заниматься мужем, в воскресенье с утра пораньше занялась генеральной уборкой, сама снесла во двор коридорный коврик и с таким усердием выколачивала из него пыль, что при каждом ударе Василий невольно вздрагивал, ощущая на щеке легкое морозное покалывание.

После обеда позвонил закадычный друг Генка, напомнил о рыбалке, и Василий вдруг помрачнел, осунулся и вовсе перестал замечать прелесть выходного дня.

«Это ж надо, какая-то дохлая тварь вот так запросто испортила человеку жизнь, а главное, за что? – думал он на балконе, пока жена внизу остервенело боролась с пыльным ковриком. – Вот так живешь, живешь, ничего не подозреваешь, и на тебе, приехали! Осьминога нам не хватало, оказывается, для полного счастья…»

Тихое противостояние продолжалось весь вечер. Лидочка назло мужу расположилась в его любимом кресле с ведерком попкорна перед нескончаемым сериалом, а ведь хотели сходить в итальянскую пиццерию, посидеть на летней террасе с бутылочкой красного вина.

– Не пойду, – огрызнулась жена, – настроения нет. – И с невозмутимым видом уставилась в телевизор.

Василий ушел в гараж. Там он долго отмывал забрызганные весенней грязью покатые бока внедорожника, до хрустального блеска выдраил лобовое стекло, фары. Перебрал багажник, избавился от хлама, подготовил рыбацкое снаряжение, навязал снасти и сам удивился, когда стрелки на стареньком будильнике сошлись в одну жирную черту. Полночь.

Диван ожидал его в разложенном виде, взбитая подушка лежала небрежно наискосок, одеяло и вовсе свисало на пол. В квартире пахло лекарством и явным раздражением. Закрытая в спальню дверь не предвещала ничего хорошего.