Добило Лёшу последнее воскресное общение с Ольгой Викторовной, у которой в очередной раз не работал Интернет.
– Алексей, вы в курсе, что здесь у всех тарелки?! – возмущённо заорала Ольга Викторовна, позвонив компьютерщику в семь утра в воскресенье.
В семь! Утра! В воскресенье!
Лёшик пальцами разлепил глаза и сел на диване, покачиваясь, как поплавок на волнах.
– Вы что молчите? Вы меня слышите? Аллё! – надрывалась Ольга Викторовна.
– Слышу, – просипел Лёша, пытаясь привести мозг в рабочее состояние.
Давным-давно у его отца были «Жигули», старая «копейка» с ржавым дном. И всякий раз, когда они пытались завести эту развалюху, мотор чихал, крутил вхолостую и издавал безнадёжные звуки, никак не похожие на то, что машина сможет завестись. Примерно так же сейчас на холостых оборотах пытался заработать Лёшин разум.
– Какие тарелки? – промычал он наконец. И сдуру добавил: – Летающие?
– Вы что, пьяны? – с металлом в голосе осведомилась Ольга Викторовна. Она умела разговаривать таким тоном, что позвоночник цепенел, и в груди, помимо воли, нарастало чувство вины и какой-то детский «страх перед училкой».
– Не успел ещё, – буркнул компьютерщик. – Что за тарелки-то?
– Обычные! – презрительно процедила Ольга Викторовна. – Интернетные! Мне мужчина с соседней улицы сказал. У них Интернет нормально работает, потому что тарелка есть. Он мне может её продать!
– Ну, купите, – хмыкнул Лёша, мстительно представив, как шибко умный сосед будет объясняться с продвинутой юзершей. Но потом вспомнился шеф, и остатки сна мигом слетели. – Пошутил я. Не надо покупать. Нет никаких тарелок…
– Если вы о чём-то не в курсе, то это вовсе не означает, что этого нет, – менторским тоном отчеканила Ольга Викторовна.
Подавившись сочными эпитетами, так и капавшими ядом с языка, Лёша елейным голоском попытался наладить диалог:
– Скажите, а Интернет вы подключили? Ну …э-э-э-э …модем вставили?
– Ваш модем перестал подходить, он не лезет, – мрачно буркнула Ольга Викторовна.
– То есть как это? – Лёша аж зубами скрипнул. – Я только вчера у вас был, всё …ммм …лезло! Как он может не лезть? Куда он у вас не лезет?
– А никуда, – легко оповестила его оппонентка. – Куда ни ткну – не всунуть.
У Лёши были ещё варианты для размещения модема, но он сдержался.
Прикинув, почему устройство может не вставляться в разъём, он решил, что мадам просто не сняла колпачок и суёт в гнездо закрытый модем. Она могла. Эта училка ещё и не такое могла.
– А колпачок вы сняли? – вежливо уточнил Лёшик.
– Нет! – рявкнула Ольга Викторовна. – В колпачке сижу, бубенчиками звякаю! Какой ещё колпачок?
– С модема, – всхлипнул Лёша, забившись в приступе беззвучного хохота.
– Вы там плачете? – насторожилась собеседница. – Модем, кстати, тоже без колпачка. А я без Интернета.
– Сейчас приеду, – простонал Алексей. – Ждите.
А в понедельник он бухнулся в кабинете Николая Борисовича на колени и умолял снять с него заботы о директорской мамане.
– У меня нервная система расшаталась, не могу я! – причитал Лёшик.
Николай компьютерщику верил. Мама запросто могла довести до нервного срыва любого, даже глухонемого китайца.
Глава 3
Николай въехал на участок и сразу же увидел маменьку. Ольга Викторовна прогуливалась по дорожке в белой широкополой шляпе и деловито записывала что-то в блокнот. Ясно, опять изображала бурную деятельность. В посёлке имелся приходящий садовник, обслуживавший несколько участков, в том числе и мамин, на хозяйстве у Ольги Викторовны была домработница, в общем, самой хозяйке оставалось только руководить. Но после целой школы оголтелой ребятни и свившихся в змеиный клубок коллег резкий переход к руководству парой человек ввергал маменьку в депрессию. При этом ни в коем случае никто из соседей и знакомых не должен был заподозрить, что ей скучно и нечем заняться. Наоборот, все должны были считать, что мадам Гордиенко счастлива, довольна жизнью и страшно занята. Освоение просторов Интернета дало лишь временную иллюзию какого-то важного дела. Но разочаровавшись в новых технологиях, Ольга Викторовна вернулась на бренную землю и снова начала внимательно присматриваться к сыну. Что может быть важнее для любой матери, чем личная жизнь родного чада? А уж заниматься этой личной жизнью, распугивая охотниц за Колясиковыми деньгами, – одно удовольствие.