Поэтому, стиснув зубы, я с содроганием смотрела на трех оставшихся женщин. Одна, задрав голову, готова была умереть, думая, наверное, о новой жизни. Две истошно орали и осыпали проклятьями палачей. Похоже, у них тоже нет преемниц и потомков для передачи магии, а значит – и шанса на перерождение.

В пустующем круге у эшафота вышагивали воины Света. Окровавленное, обезглавленное тело третьей ведьмы рухнуло у ног ее палача. Я было решилась отвернуться или хотя бы опустить взгляд, когда живая ведьма с усилием задрала голову, вперилась в меня черными жуткими глазищами. жадно вдохнула – и заорала на всю площадь: «Сестра, умоляю, прими мою силу, спаси нас!»

Затем она выпрямилась и, стоя на коленях, прорычала заклинание. Крик привлек внимание ее оставшейся в живых соседки по эшафоту. В итоге ко мне рванули два черных клубка – чужая магия! Все случилось настолько неожиданно, что, испугавшись черной жути, я среагировала не сразу. Только и успела закрыться руками. Меня обожгло чужой Тьмой, такой голодной и злой, будто в пламя окунули.

Вокруг закричали, загомонили, толпа бросилась врассыпную, началась давка и паника. Я успела увидеть, как сверкнули топоры, следом взметнулись две стаи «воронов» – черные ведьмы развоплотились в потоках Мирея. А потом меня будто стальными клещами схватили за предплечье и дернули в сторону. Да так, что платье на груди и у воротника затрещало по швам. Неожиданно все стихло.

Открыв глаза, я растерянно оглядела красные ожоги на руках и, с глубочайшим облегчением всхлипнув, поблагодарила богов за защиту. Тьма хоть и коснулась меня, но я ее однозначно не приняла! Затем увидела разорванный ворот платья, кружевной краешек рубашки, прикрывающей грудь, и цепочку с кулоном и знаком Белобога. Поморщилась от боли: здоровенная ручища в кожаной перчатке больно сжала мое плечо и потянула вверх, заставляя приподниматься на цыпочки. Я испуганно уставилась на державшего меня сурового голубоглазого брюнета и пролепетала под его пронизывающим взглядом:

– Ой-ой, пустите, мне же больно! – Потом, вспомнив, что произошло и что мне грозит, заполошно пропищала: – А на каком основании вы хватаете порядочных девушек за руки?

– Лир Мартис, посмотрите, на ней знак Пресветлого! – Возникший рядом другой храмовник нахально ткнул пальцем в кулон у меня на груди, тем самым отвлекая на себя внимание ледяных голубых глаз.

Лир, если я верно разобралась, – это какой-то чин у жрецов Света, и, судя по уважительному тону второго воина, немаленький такой чин.

– Простите, барышня?.. – Выпустив мою руку из захвата, лир Мартис склонился ко мне в едва заметном приветственном поклоне, внимательно изучая мой семейный кулон.

– Елена, – представилась я именем, которое уже не раз слышала в гварте, пока рыскала по торговым рядам.

Он заглянул мне в глаза, снова вызывая вымораживающий душу и спину сквозняк:

– Ты магичка?

– Да, лир, третьей категории, – проблеяла я заранее приготовленный Измирой ответ. Ну прямо как трясущаяся овца перед волком.

Третья – это такой хиленький середнячок, мало на что способный, но прикрыть флер сильной ведьминской магии в состоянии.

– Мы не уследили за ведьмами и пропустили выброс Тьмы, но, я надеюсь, все обошлось. Нам придется наведаться в храм, проверить тебя на… заражение. Сама знаешь, служба.

То есть, проверять будут на ведьмачество, просто прикрываются мудреным словом «заражение». Внутри все дрожало плохо застывшим холодцом, но пришлось собраться и с натянутой улыбкой проблеять:

– Конечно-конечно, я понимаю важность… э-э-э… необходимость проверки. Тьма слишком коварна.