Спустя какое-то время Сергей снова возобновил рассказ о пережитом.

— Кирилл, несмотря на свою сломанную ногу и на мою травму головы, решил не останавливаться и пробиваться в поисках выхода. Он кое-как двигался вперёд и протаскивал меня за собой... В периоды отдыха мы долго разговаривали, рассказывая друг другу истории из своей жизни. Каково же было наше удивление, когда оказалось, что у нас есть нечто общее. Коротко скажу — у нас оказались общие знакомые. В какой-то момент мы даже чуть не поссорились, но потом заключили пожизненное соглашение.

Сейчас не буду говорить об этом. Когда-нибудь ты узнаешь, но точно не сегодня. Пока я не готов открывать все свои карты, тем более это ещё и тайна Кирилла. Соглашение, заключённое между нами, нас примирило, стёрло все возникшие противоречия, хотя свыкнуться с ним было морально тяжело, так как пришлось отказаться от одной своей заветной мечты. Но мы пошли на это ради нашей дружбы, и спустя какое-то время благодаря этому стали совсем близки, словно родные братья.

Сергей снова замолчал.

А затем, подумав, пояснил:

— Жизнь воспитала меня, сделав немного эгоистом. Похоже, в игре с жизнью я вытянул козырной туз... И я наконец-то хочу получить свою порцию земного счастья.

Алина слушала Сергея и сама того не замечала, как на её щеках блестят дорожки от непрерывно бегущих слез.

— Спустя некоторое время Кириллу всё же удалось найти выход, и мы спаслись. Как оказалось потом, нас никто и не искал. Руководство шахты заведомо посчитало нас погибшими и не стало тратиться на спасательную операцию. Так что за своё спасение я благодарю исключительно Кирилла. Мне долго пришлось лечиться. Кирилл же совмещал лечение с борьбой с руководством компании, на которую мы работали в тот злополучный контракт. Он судился за нас всех. А помогал нам ещё один наш с тобой общий друг, Борька Токман, прекрасный и талантливый юрист с широкой частной практикой. С помощью его удалось получить просто гигантскую компенсацию за смерть Милены, мою травму и даже за царапины, не говоря уже о сломанной ноге Кирилла и уж конечно за то, что руководство шахты на нас просто поставило крест.

Сергей снова замолчал. Вызвав официанта, он попросил ещё вина. Буквально через пару минут Андрей появился в зале с заказанным напитком. Сноровисто откупорив бутылку и быстро наполнив ароматным вином опустевшие фужеры гостей, официант снова исчез за зеркальной дверью.

— Денег, которые для нас отсудил Борька, нам хватило на пару заброшенных, но вполне перспективных алмазных шахт в Алжире и маленький ювелирный заводик в Европе, — продолжил повествование о своих злоключениях Сергей, едва сделав глоток из наполненного бокала.

— Поскольку теперь я был в ответе за маленькую Вирру и мать Милены, то забрал их с собой в Европу, купив им прекрасный домик в Потсдаме. Этот город покорил меня своей аккуратностью и непревзойдённой простотой великолепия. Я влюбился в него.

Сергей замолчал. Затем наконец решившись, взглянул в лицо Алины и, увидев распухший от слез нос, её покрасневшие глаза, дёрнулся...

— Ты что? Ты что, родная! Не надо плакать...

Он протянул руку к её лицу и стер мокрые следы слёз на нём. Его ладони были сухими и горячими. Каждое их прикосновение к лицу Алины просто прожигало нежную кожу женщины. Она не сдержалась и снова разрыдалась, но теперь уже не таясь.

— Лина, любимая! Ну что ты... всё давно позади. Ты для меня самая родная и любимая женщина, моя единственная...

Алина хлопнула носом.

— Ой, Серёжка-Серёжка! Тебе бы только шутить. А как же твои любимые девочки: Милена, Вирра?