Я подобрал пистолет одного из убитых злодеев и рванул туда, где валялась девушка и стоял, как памятник самому себе, Тобиас.

– Что происходит? – удивленно проговорил он.

Так получилось, что это были его последние слова. Я вогнал ему две пули в грудь и еще одну в голову, когда он уже упал, контрольную. Лишнюю, скажете? Ан нет, потом объясню.

Бульдожка, слава богу, была жива и в сознании, лежала на спине и расширенными до невероятных размеров глазами смотрела на меня. Не знаю, но могу догадаться, что она к этому моменту себе напридумывала.

– Ты… ты чего? – И закричала: – Не надо!

В ответ само собой напрашивалось: «Это не то, о чем ты подумала». Дежурная фраза застигнутого супругой супруга в постели с другой. Я с трудом сдержался и спросил вместо этого:

– Встать сможешь?

– Попробую, – прозвучал тихий ответ.

Я в темпе рванул на поле боя. Предстояло сделать так, чтобы никто из участников перестрелки не остался в живых, и кое-что еще, чтобы у приехавшей на вызов полиции сразу же появилась наиболее правдоподобная версия произошедшего.

Я на секунду остановился у валявшегося под фонарем мужика, который успел в меня пальнуть. Пригляделся, удивленно присвистнул и покачал головой – ну и встреча, однако!

Бульдожка стояла, обхватив руками деревце. Идти самостоятельно она не могла. Пришлось схватить девушку в охапку и рвануть, как изюбрь, напрямик через кусты туда, где я оставил машину.

Я достал из перчаточного ящика телефон, набрал номер и заголосил как потерпевший:

– Алло, полиция? Тут такое творится! Такое творится! Стреляли! Убили много людей!

– Где творится? – прозвучал в трубке усталый казенный голос.

– Как это где? В парке!

– В каком? – терпеливо поинтересовался служивый.

Я объяснил, в каком.

– Где конкретно?

– У лодочной станции, – пояснил я и выбросил телефон в окошко.

Я заехал в переулок, остановил машину и достал аптечку. Перевязал Бульдожку как смог. Девушка пришла в сознание, открыла глаза.

– Что скажешь? – тихо спросила она.

– Ерунда, – бодро ответил я. – Жить будешь.

Будет, если в ближайшее время получится найти неразговорчивого врача. Одна из пуль угодила ей в плечо и прошла навылет, а вторая, судя по всему, застряла в бедре. А еще она разбила голову, когда упала.

Я схватился за другой телефон.

– Патрик?

– Слушаю вас, друг мой.

– Скажите, как оплачивается ложный вызов?

– В размере семидесяти пяти процентов от договорной суммы.

– Согласен, – вздохнул я. – А скажите, у вас в команде случайно нет хирурга?

– А как же, – прозвучало в ответ.

Я понял, что еще не все потеряно.

– Хороший хирург? – уточнил я.

– Как-то неудобно хвалить самого себя, – признался сердечный друг Патрик. – Некоторый опыт я имею.

– Отлично! – обрадовался я. – Жду вас по адресу… Когда сможете приехать?

– Минут через двадцать.

– Жду.

Бульдожка тихо застонала.

– Все будет хорошо, – с гораздо большей уверенностью заявил я. – Сейчас тебя подлатают, и мы поедем домой.

– Вместе?

– Вместе. Куда же я теперь без тебя?

– Хреновый получился вечер, – пожаловалась она. – Каблук еще, ко всему прочему, сломала…

– Ерунда. Главное – оба живы. А туфли еще купим. Какие угодно, самые лучшие. Согласна?

Бульдожка ничего мне на это не ответила, потому что опять отключилась.

– После всего, что между нами было, ты обязан на мне жениться, – заявила девушка.

– Вернее, удочерить тебя.

Друг Патрик с лихвой отработал каждую вложенную в него еврокопейку. Сделал все как надо: извлек пулю, промыл и обработал рану, зашил, обработал вторую и оставил запас лекарств. А через два дня от него прибыл человек со всем необходимым. Так что мне не пришлось светиться, скупая по аптекам перевязочный материал и пытаясь прибрести за хорошие деньги то, что продается исключительно по рецептам.