– Марина, я, конечно, понимаю, как ты потрясена… Но, может, ты все-таки припомнишь: Андрей ни на что не жаловался?

– Жаловался? Ты же знаешь: из него вечно слова не вытянешь…

Ну да, этого следовало ожидать. Андрей жаловался кому угодно, только не своей дражайшей супруге.

– Как у него было со здоровьем?

– У Андрюши, – Марина снова поднесла платок к глазам, – всегда было прекрасное здоровье. Но если бы даже нашли какую-нибудь болезнь… он не сдался бы. Он поднял бы по тревоге всех врачей, но не стал бы… не стал бы из-за этого…

– Как у него шли дела в бизнесе?

– Отлично. Как всегда.

– Он не был в последнее время озабочен? Не говорил о конкурентах? Или что у него могут быть проблемы?

– Озабочен? Да, был. Но конкуренты тут ни при чем. Он говорил о сценарии…

Игорь вдруг ощутил собственное сердце. Совершив головокружительный прыжок, оно очутилось в горле – и все тело охватила слабость.

– Сценарии? Каком сценарии? О котором он писал в предсмертной записке?

Марина уставилась на него непонимающими глазами:

– Записка? Но Андрюша не оставил никакой записки!

– Значит, я что-то перепутал… Продолжай, Мариночка, продолжай. Так что за сценарий?

– Я сама не поняла. Буквально за два дня до… до этого… я думала, Андрюши нет дома… Я задремала среди дня, потом вечером проснулась, собралась позвать горничную, чтобы она сделала кофе со сливками… Горничной не было на месте. Я пошла эту лентяйку искать и случайно заглянула в гостиную. И увидела, что он там стоит… Представляешь, спиной к двери, на фоне окна! Стоит и смотрит на вечерний город. И разговаривает – сам с собой.

– Сам с собой? Ты уверена? Не по мобильнику?

– Нет, что ты, по телефону говорят совсем не так. Он будто рассуждал вслух. Грустно, протяжно, нараспев вроде бы. «Только так я могу изменить сценарий».

– Марина! Ты это точно помнишь?

– Как я могу этого не помнить? Я сразу же включила свет и спросила, что это значит. Он сказал, что я ослышалась… Но я не ослышалась. Последние ночи он беспокойно спал, ворочался. Разговаривал во сне – этого с ним в жизни не случалось. И снова повторял: «Сценарий, сценарий…»

Игорь почувствовал, что в голове у него не осталось ни одной здравой мысли. Сплошной звенящий хаос, на дне которого шевелятся полуоформленные вопросы.

– Марина, как по-твоему, что это значит?

– Наверняка это как-то связано с его девкой! – В голосе Марины трубила победная правота женщины, которую только смерть мужа спасла от краха семейной жизни. – Ты не представляешь, какая она лицемерка! С виду тихонькая, скромненькая, а как ловко заставила Андрюшу под свою дудку плясать! Знаю я таких тихонь. Наверняка все расписала на годы вперед: и условия развода, и как часто видеться со Стасом, и… не знаю… Ничего удивительного, что для Андрюши повеситься было единственным способом вырваться из ее сценария…

Версия ревнивой Марины показалась Игорю полнейшим бредом: если кто и похож на лицемерку, заставляющую людей плясать под свою дудку, то это, во всяком случае, не Дуня. Однако и таким мнением не стоило пренебрегать. Он непременно должен пообщаться с Дуней. Возможно, ей известно больше, чем Марине. Но как ее найти теперь? Эх, дурак, надо было подойти к ней прямо на похоронах! Почему он этого не сделал? Ведь любопытно ж ему было: на кого променял Марину покойный друг? Но – не подошел, следил издали… Придурок! Постойте! С Дуней разговаривал Володя. Значит, он с ней знаком?

Утро для Инны Гаренковой было заполнено хлопотами. Это раньше, в условиях небогатой жизни, Инна сама подавала на стол завтрак для троих. Теперь все было по-другому. Огромный дом требовал огромных забот. Кормить нужно не только семью, но и прислугу, охрану. А значит – заказать продукты на всех, продумать меню на день, отдать распоряжения по уборке, стирке, химчистке… И плюс еще куча всяких дел, и по дому, и по участку. Весна на дворе, надо сад в порядок приводить.