– Феликс? Ты не ответил…
А она настойчивая. Маленькая, сладкая нэнги. Упрямая и не дающая ни секунды передышки. Дурочка. Сама не знает, о чем спрашивает…
Ложь прокрутилась в голове Феликса, почти сформировалась, но с языка внезапно слетела правда:
– Я не могу успокоиться. Потому что ты нервничаешь…
Сейчас он не мог лукавить. Только не с ней.
Такой расстроенной, растерянной, сбитой с толку. Все еще шмыгающей носом… Как маленький обиженный ребенок. Трогательной до того, что сердце Феликса заходилось и так хотелось ее обнять, что вербер стиснул подушку… А потом и зубы стиснул посильнее…
Алена молчала. Он знал, что сказал лишнего. Не время, не тот случай и совершенно не к месту. Но она словно ведьма тянула из Феликса правду. Спросит – и все! Он готов душу вывернуть. А потом еще столько раз, сколько ей этого захочется.
– Какое тебе дело до моих нервов… Феликс? – она спросила тихо, словно что-то заподозрила. Феликс скрипнул зубами. Еще секунда – и правда вылетит изо рта сама. И все… Она испугается и сбежит. А как смолчать?
Он сжал кулаки сильнее, ощущая характерный запах собственный крови. Густой, насыщенный сейчас гормонами. Всеми подряд. Тестостероном, адреналином, и еще множеством биологически активных веществ. Крови, которая лучше всяких слов говорила о том, что творилось с оборотнем.
– Феликс… я не понимаю, – протянула она.
Не понимает! Всю душу в клочья! Все сердце! Все инстинкты на дыбы!
И каждый вдох для нее, из-за нее… ради нее…
А она не понимает.
Вербер не мог солгать на такой вопрос. Язык немел. Смолчать хотелось бы. Но Алена снова потребовала:
– Феликс! Ну чего ты замолчал? Я ведь задала вопрос. Почему у меня сегодня все вот так вот…
Она всхлипнула, заплакала и вербер сдался.
Да гори оно!..
Какая разница, что с ним будет после признания, если сейчас ей настолько плохо?
К чертям собачьим все! Пусть убегает от него, пусть шарахается, пусть возмущается… или что там еще может сделать нэнги, считающая себя человеком, когда ей в лоб говорят, что она – чья-то пара. Единственная и незаменимая. До самой смерти.
Что бы ни делала, куда бы ни шла, какие бы вещи ужасные не сотворила, он ее не покинет. Защитит, заслонит, убережет…
Даже от законов своего мира…
Даже от себя самого…
Ну что ж… Вот и лопнули все твои замки Феликс. К сердцу, к разуму, к душе и к воле… Нет больше у тебя воли. Нет и все.
Феликс прокашлялся и произнес:
– Алена…
– Да?
– Ты…
– Ма-ам? Ты, что плачешь? Из-за папы и той гадкой дамочки?
Сын Алены спас ситуацию. Феликс выдохнул, словно минут на двадцать задерживал дыхание. В голове все еще витал туман. Связные мысли не складывались. Алена отложила трубку, забыв сбросить вызов, и чуткий слух оборотня улавливал каждое слово.
– Малыш… что за дамочка?
– Да с папкой в школу один раз приходила. В прошлом году, перед Новым годом… Гладила меня, приставала. Дура! Вот она кто! Про тебя плохо говорила. А моя мама самая лучшая!
Феликс не мог не согласиться со словами парнишки. Любил его уже заочно. Хотя бы за эту фразу о матери. Алена всхлипнула, горько заплакала.
Феликсу дико захотелось бросить все. Обернуться, домчаться до ее дома за минуту, войти и утешить…
Аж сам себе усмехнулся. Ну да, голый мужик, у которого от одного ее вида готовность номер один в ту же минуту – самое то, что нужно Алене… Для того, чтобы совсем с катушек съехать. То-то она будет счастлива… До криков и возмущений.
А еще там ее сын. Который про оборотней вообще пока не знает…
Хрр… Трк…
Феликс удивленно посмотрел на свои руки… В ладонях остались доски от стола. Оторвал и даже не заметил. Оборотни часто использовали силу зверя в человеческой ипостаси. Это было несложно. Тем более, что и сами по себе они были намного сильнее обычных смертных. А сейчас все вышло само собой. Неконтролируемо. Внезапно.