– Ленка! Ты чего там в капусте-то? Очередного ребеночка, что ли, ищешь? Так я тебе, вон, смотри, помощника в этом деле привел! – Аллигатор был в своем репертуаре.

Денис смутился. Ленка тоже, но с небольшой задержкой. Резко обернувшись, она глянула на свои ноги, но, вспомнив, что была в рабочих штанах, полностью их закрывающих, расслабилась и сплюнула:

– Тьфу ты! Алик, бесовщина ты этакая! Чего пугаешь-то?

– А ты чего пугаешься-то? – моментально парировал Аллигатор. – Клад, что ли, нашла и делиться не хочешь?

Эта мысль была настолько нелепой, что они все разом расхохотались – громко, без стеснения, по-дружески откровенно. Тем временем Ленка, не переставая смеяться, встала с земли, отряхнула штаны, одернула вниз старенькую блузку темно-синего цвета, сшитую из какого-то грубого материала – и, судя по потертостям и въевшимся темным пятнам на ней, сшитую очень давно, – затем привычным движением рук поправила грудь, словно оцентровывая ее на своем теле, и глянула на Аллигатора озорным и по-матерински добрым взглядом:

– Дурик ты, Алик! Ты вообще хоть знаешь, что такое клад? Что это можно такое выкопать из земли, чем делиться не захочется? Не знаешь? Или в твоей малиновой голове есть все же какие-то мысли насчет этого?

По расплывшейся улыбке на лице Аллигатора было понятно, что такое обращение к его персоне ему очень даже нравилось – по крайней мере, от Ленки. Впрочем, для Дениса это не было никогда секретом. Из года в год их встречи проходили примерно по одному сценарию, состоящему из трех основных актов: короткое тайное наблюдение за тем, как работает Ленка, потом подтрунивание над ней и, наконец, выслушивание ее милых, почти что родительских нотаций, адресованных Аллигатору. Автором этого сценария, разумеется, был сам Аллигатор, и менять в нем он точно ничего не хотел.

После так называемых нотаций всегда следовал обычный дружеский разговор, сотканный из простой болтовни об увиденном и услышанном за время их разлуки, обсуждений фермерских секретов и бесед об истории человечества, захватывающих практически все эпохи его существования. Аллигатор всегда уходил в свой малинник в самом начале болтовни.

– Нет, не знаю! Но слово очень красивое! – ответил Аллигатор Ленке. – Только прислушайтесь, как мелодично и протяжно звучит: кла-а-ад! Я на это слово как-то в Ресурсе наткнулся и сразу понял, что, если бы оно было моим, я был бы безмерно счастлив!

Ленка с Денисом недоуменно посмотрели на Аллигатора.

– Кто – оно? – переспросила Ленка. – Чтобы слово «клад» было твое?

– И в чем тут счастье? – нетерпеливо добавил Денис.

– Ну как в чем? Только представьте, что есть такое слово «КЛАД», и все знают, что его придумал Алик Кергил-Мундусов…

От неожиданности Ленка поперхнулась и стала одновременно кашлять и смеяться. Денис зашелся хохотом, но, улучив минутку, заботливо постучал Ленку по спине – так было принято у него в семье еще с детства, когда кто-то поперхнется.

– Вот! Именно поэтому я и не называл вам свою фамилию, – ничуть не смутившись, вставил Аллигатор и продолжил: – И каждый раз, когда кто-нибудь будет произносить слово «клад» или читать о нем, непременно будет вспоминать меня – ну разве это не прекрасно, когда о тебе думают люди? Ну что вы смеетесь? – Аллигатор наигранно изобразил обиду. – Ты, Ленка, если знаешь, что это слово означает, так объясни.

Ленка вдруг перестала смеяться, посмотрела внимательно сначала на Аллигатора, затем на Дениса и смутилась, слегка при этом покраснев в мелкую крапинку.

– Ой! А я не знаю. То есть знаю, конечно, что клад – это драгоценности. Что одни их прятали в сундук, потом закапывали в землю, другие искали, даже убивали друг друга из-за них. А вот что за драгоценности тогда были, из-за чего можно было покуситься на чужую жизнь – не знаю.