Мы эгоисты, когда влюблены. Это чистая правда, хотя звучит неприглядно и не слишком красиво.

Я усмехнулся.

– Ладно, замяли для понимания. Так что? Говори уже! Не томи меня долго! Я просто на грани. Учти это тоже!

– Вижу, – с сочувствием сказала Камилла. – Судя по тому, что ты мне поведал, она к тебе все-таки очень неровно дышит. Но у нее, тем не менее, муж, у нее сын и брак, который уже длится не год и не два. Естественно, что ей нужно подумать. Дай ей время. Не дергай и не педалируй ситуацию.

– Легко сказать, – искренне выдохнул я.

– Легко, а исполнить гораздо сложнее. Но у тебя, по-моему, просто нет выхода.

– Камилла? – позвал я. – Спасибо, ну правда. Ты не обязана была это делать и все-таки потакала моим слабостям и желаниям.

– Ладно, замяли, – вторила она мне. – Выдохни, пережди. Посмотрим, что будет.

Я отключился, прошелся по комнате.

Дом почему-то казался огромным. Не просторным, как когда мы тут жили с Камиллой, и даже когда она уже переехала. Просто гигантским, несоразмерным. Чистые комнаты выглядели стерильно. Им не хватало признаков жизни. Этих ненавязчивых знаков, что хозяин не одинок.

Крошек на диванах, женских открытых коробочек с кремами в ванне и спальне, чулок и колготок, которые обнаруживаются внезапно и в самых неподходящих для этого углах и местах. Например, возле рабочего стола или компьютера.

С тех пор, как Камилла от меня переехала, я ощущал себя свободным и умиротворенным. Вечерами она не болтала по телефону, переходя из комнаты в комнату, и порой дико мешая мне сосредоточиться на работе с бумагами. Днем она не звонила мне по пустякам, отрывая от важных встреч и поездок.

Утром не начинала общаться с домработницей, которая шустрила на кухне перед завтраком, пытаясь ее строить и заставить себя уважать.

Все это меня жутко раздражало. Камилла уехала, и я успокоился.

Теперь же мне до боли не хватало Оксаны: на кухне, и пусть бы ссорилась с домрабоницей. В ванной: кремов и разных там тоников, которыми моя женщина пользуется постоянно. Голоса Оксаны во время переговоров или просмотра важных документов.

Мне просто ужасно не хватало Оксаны. И я понимал – ничего не улучшится. Мне нужно смириться и просто подождать…

А как это сделать, если всем сердцем и телом привязан уже к этой женщине?

Как это сделать, если без нее все кажется мрачным, неправильным и ненужным?

Включая даже и себя самого…

Оксана

– А ты не заметила, что напор воды слабый? Или тебе бы только с мужиками якшаться? Они-то тебе дадут возможность помыться у себя в особняках, ресторанах и банях!

Сема был с утра в своем репертуаре. Отчасти я могла понять своего мужа – он перед работой не смог принять душ. Снова! Уже который день за неделю!

Воду он привез, разлил по бутылкам и теперь мы пили из одних, а руки мыли – из других.

Однако запасы быстро заканчивались, а свет в конце туннеля так и не появлялся.

Если раньше вода еще чуть текла из кранов, теперь уже ситуация дошла до критической.

Вначале посыпался песок, затем кран принялся плеваться какой-то грязью и – наконец – замолк в ожидании… Вода не текла практически совершенно.

Кран шипел, словно там поселилась змея.

Я позвонила в диспетчерскую «Водоканала», впрочем, как и несколько суток назад. Однако же они долдонили свое: «Как только работы закончатся, мы воду наладим». По поводу работ в чате поселка уже написали: мол, их и не начинали. И сбросили видео в качестве пояснения.

Над фонтаном воды, что бил из земли, в месте порыва сети «Водоканала», стоял огромный электрический столб. Не просто фонарь, не обычный, а ЛЭП.