– Джо Уайли Рэндалл. – Кейдж прищурил глаза и улыбнулся.

– Ты знал его?

– Еще бы. Он был на несколько классов меня старше, но мы много времени проводили вместе. – Кейдж оглянулся и окинул взглядом дальние ряды скамеек.

– Видишь четвертый ряд? Джо Уайли и я сидели там вместе во время воскресной утренней службы. Когда до нас дошла тарелка для сбора пожертвований, Джо Уайли прикрепил к ее дну жвачку. Я подумал, что будет весело. Так же решил и Джо Уайли. Мы следили за тем, как тарелка продвигается по рядам из одного края церкви в другой. Можешь себе представить выражение на лицах людей, когда их руки вляпывались в жвачку.

Дженни села рядом с ним, в ее глазах сияли веселые искорки.

– Что случилось?

– Я получил хорошую взбучку. Полагаю, он тоже.

– Нет, я имею в виду, здесь написано «светлой памяти».

– Ох. Его отправили во Вьетнам. – Кейдж на минуту застыл, пристально рассматривая цветы. – Кажется, я больше не встречал его после того, как он закончил школу.

Дженни также безмолвно сидела, словно вслушиваясь в тишину.

– Он был охренительным баскетболистом, – не подумав, сказал Кейдж. Потом немедленно ссутулил плечи и опустил голову, будто бы Господь мог поразить его молнией за ругательство. – Прости. Так нельзя говорить в церкви, да?

Дженни улыбнулась:

– Какая разница? Господь все равно слышит, каждый раз, когда ты так выражаешься. – Внезапно она сделала серьезное лицо и посмотрела на него, словно стараясь проникнуть в душу. – Ты же веришь в Бога, Кейдж?

– Да. – Несомненно, он говорил правду. Его лицо редко бывало таким серьезным. – И по-своему поклоняюсь Ему. Знаю, что люди говорят обо мне. Мои родители думают, что я безбожник.

– Я уверена, они так не думают.

Он с сомнением окинул ее взглядом:

–А что ты думаешь обо мне?

– Полагаю, ты типичный дитя проповедника.

Он запрокинул голову и рассмеялся:

– Слишком упрощенно, не так ли?

– Вовсе нет. Когда ты рос, то вел себя так, чтобы никто и никогда не подумал, будто ты пай-мальчик.

– Я вырос, однако по-прежнему не хочу быть пай-мальчиком.

– Ну, уж в этом тебя сложно упрекнуть. – Желая поддразнить его, Дженни ткнула указательным пальцем ему в ногу, однако немедленно отдернула руку назад. Его мышцы были напряжены, совсем как у Хола, и это слишком хорошо напомнило ей твердые, обтянутые джинсой мускулистые бедра, тершиеся об ее обнаженные ноги.

Чтобы скрыть смущение, она спросила:

– Помнишь, как ты пытался заставить меня рассмеяться, когда я пела в хоре?

– Я? – с негодованием спросил он. – Никогда не делал ничего подобного.

– Конечно делал. Строил мне рожи и подмигивал. Издалека, из самого последнего ряда, где обычно сидел с одной из своих девиц, ты же не будешь…

– Что значит «с одной из своих девиц»? Послушать тебя, так у меня их был целый гарем?

– А что, неправда? Не было? Нет?

Кейдж намеренно и со значением опустил глаза и лениво окинул взглядом все ее тело.

– Всегда найдется место для еще одной. Не хочешь заполнить заявку?

– Ох! – вскричала она, соскочив со своего места и уставившись на него с уморительной яростью, уперев руки в бока. – Мне кажется, тебе пора. У меня полно дел.

– Ага, и у меня тоже, – ответил он, вздыхая и поднимаясь. – Я только что подписал контракт на аренду сотни акров земли на месте старого ранчо Парсонов.

– Все хорошо? – Дженни знала совсем немного о его работе, в основном то, что она имела какое-то отношению к нефти и что он считался успешным дельцом.

– Очень. Мы уже готовы начать бурить скважины.

– Поздравляю.

– Прибереги свои поздравления до того времени, когда забьет первый фонтан. – Он шутливо дернул ее за выбившийся из строгой прически каштановый локон. Повернувшись к ней спиной, он направился к выходу.