— Ты прекрасно выглядишь, принцесса.

Противоположную стену украшало панно из зеркал разной формы и размера. Я видела себя. Я знала, как выгляжу — начинающей, неумелой шлюхой.

8. Глава 7. Мартин

Она выглядела нелепо и при этом — сексуально. Платье свое то и дело дергала вниз, силясь закрыть еще хотя бы сантиметр ног, которые на каблуках выглядели буквально бесконечными.

— Прошу за стол, — пригласил я.

Накрыто было классически — я за одним концом стола, Юстина за другим. Блюда еще не подавали. Она, моя пленница, не ела уже порядка двух суток и наверняка была голодна, её лицо было бледнее обычного. Я не спешил.

— Юстина, знала ли ты, что я видел тебя во младенчестве?

— Нет, — глухо ответила она.

Я улыбнулся.

— У нас разница десять лет. Наши отцы были партнерами и часто пересекались. Ты была таким очаровательным ребенком. Белоснежная, с румяными щёчками, волосы твои тогда завивались светлыми колечками. Мои родители часто шутили, что когда мы вырастим, обязательно поженимся.

— Никогда в здравом уме я вышла бы за вас замуж, — сказала Юстина опустив голову, полагаю, чтобы волосы прикрывали декольте. — Лучше умереть.

—- Ты такая глупая, Юстина. Что угодно лучше смерти, но ты слишком молода, чтобы это понять. Ну…будем честными. Женятся на правильных девочках из хороших семей. А ты…

— Кто я? — с вызовом спросила она.

Слишком много еще в ней веры в себя.

— Твоя мать холодная сука, твой отец убийца, а ты сидишь здесь с раскрашенным ртом и одетая, как шлюха. На таких, как ты не женятся. Таких просто трахают, пока не надоест, а потом выкидывают из своей жизни и памяти.

Я поднялся со своего места и прошел к ней. Отодвинул мешающие приборы и присел на край стола. Вынудил ее посмотреть мне в глаза, приподняв пальцами подбородок.

— Моих родителей не стало, когда мне было двенадцать. Тебе два, совсем крошка. Знаешь, я не умел тогда ненавидеть. Но я лежал ночами в общей спальне детского дома, слушал чужое дыхание, как сводит от голода мой желудок и думал о тебе. Какого черта, думал я, у меня отобрали все, родителей, мой дом, мою жизнь, школу, друзей, а эта малышка живёт по прежнему? Сыто кушает, вызывает восторг у всех окружающих только тем, что родилась со смазливой мордашкой, сладко спит? Тогда, в двенадцать лет я еще не знал причин смерти своих родителей и поэтому привык ненавидеть тебя.

— Больной ублюдок, — прошептала она.

Надо же, какие грязные словечки знает идеальная девочка, принцесса. Я примерно знал, как ее воспитывали. Никакого дурного влияния, обучение на дому, высшее образование получено практически дистанционно, я считал — куплено. Зачем деточке перетруждаться, папа все купит. И машины, и квартиры, и диплом.

— У меня только бабушка была тогда, — продолжил я. — Не старая еще. Но без официальной работы. Все наши квартиры вдруг оказались оформлены на фирму и проданы, денег мы не увидели. Бабушка смогла купить комнату в коммуналке. Ей не отдали меня, хотя она ходила по инстанциям и ревела.

— Мне жаль, что с вами такое случилось, но ко мне и моей семье это не имеет никакого отношения.

— Счета были заморожены, конфискованы…не смогли добраться до одного счета, за рубежом, трастовый, на мое имя. Папа был излишне доверчив, но о моем будущем подумал. Знаешь, на что я потратил эти деньги, получив их на совершеннолетие?

— На что?

Она была так рядом. Я смотрел на нее сверху вниз, слышал, как она дышит. Платье обнажало спину, и там, где пряди волос расступались, я видел розовый след от ремня. Это будоражило. Мне настолько хотелось делать ей больно, что я с трудом контролировал себя.