— Говорил я тебе – не включай ее сотовый! — со злостью толкает меня в плечо с заднего сидения дядюшка.

— Слушай, а у тебя разрешение на ношение оружия имеется? — скептично интересуюсь я.

— У меня все имеется. В том числе два поддельных паспорта на разные имена.

— Махинатор чертов, — фыркаю я.

— В этой жизни надо быть готовым к любому повороту событий, Никита.

— А где ты взял жилетку и бандану?

— Стащил у ди-джея.

— Отпад, — морщусь я. Наверное, дядя никогда не наиграется в пиратов и бандитов.

Нам навстречу пронесся джип с орущей сиреной.

— Вот и мои ребятушки пожаловали, — расплылся в довольной улыбке дед. — Сейчас так отмолотят тех молодцев, что мама родная не узнает.

— Какой план дальнейших действий? — смотрю на родственников в зеркало я.

— Поищем девушку, — потирает подбородок дядя.

— Зачем?

— Заберем твой телефон и допросим по всем правилам. Негоже, чтобы к нам домой вваливались странные люди и угрожали оружием.

— Мне бы прибарахлиться, — посмотрел на свои золотые труселя дед. — Да и есть что-то хочется.

— А деньги у тебя есть, чтобы прибарахлиться? — хмыкаю я.

— Конечно. Бумажник я всегда ношу с собой. В потайном кармане не промокающих плавок...  Алее-оп!

Дедуля вскрывает труселя и извлекает оттуда совершенно сухой бумажник из крокодиловой кожи.

— Ловко придумано, однако, — почесывает гладко выбритый подбородок дядюшка.

— Не то слово, — цветет дед. — А вы, небось, свои бумажники от страха растеряли?

— Ну, почему же? — ухмыляется дядя Вова. — Как говорится, все свое носи с собой. Ведь неизвестно, где тебя застанет любовь.

— Тебя уже нигде, наверное, — обиженно посматриваю в зеркало заднего обзора я. — И раз уж ты накануне выкрал мой бумажник, может, поделишься кредиткой?

— Я и твой захватил. И телефон на обмен тоже взял.— Дядя лезет в карман черных джинсов и сует мне через плечо бумажник.

— Надеюсь, ты его больше не включал?

— Нет.

— Выбрось его лучше. Прямо сейчас.

— А девице ты на обмен что отдашь?

— Лучше купим ей новый телефон.

— Поезжай на Киевскую, Никита! — командует дед. — Там прибарахлимся и пообедаем. А к шести часам поедем на набережную. Надо же поймать за хвост эту мошенницу. Из-за ее вранья ты чуть не погиб сегодня.

— На Киевскую, так на Киевскую, — пожимаю плечами я.

— А бронежилетов там не продают? Как-то не хочется пасть смертью храбрых от рук подельников турецкого гражданина, — вклинивается дядя.

— Не продают. Зато жаркое в горшочках, знаешь, какое вкусное подают? Пальчики оближешь.

Мне не хочется есть. Поперек горла до сих пор стоит жареная барабулька с луком, а в желудке булькает голубой коктейль на основе элеутерококка.

Я думаю про Аню. Кто она такая, черт возьми? Стараюсь в подробностях вспомнить наше знакомство. Что она говорила? Про отчима, точно. Что она его ограбила. Жених сказал, что он щедро оплатил ее невинность. Значит, замуж горе-невесту собирались выдать насильно, а она, отчаявшись, сбежала с деньгами отчима.

На пляже жертву искал совсем не дядя Вова. Это девица заигрывала с волнами, чтобы привлечь к себе внимание какого-нибудь лопуха, дабы испортить товар, то есть, себя.

Мне стало жутко обидно. В груди все горело от злости. Ведь я - тот самый лопух, который в нее почти влюбился. Растерял все мозги при виде ее декольте. Надо было бросить ее ночью одну на пляже в мокром сарафане. Сидела бы там до утра одна одинешенька, и плакала. Нет же, героя из себя корчил, даже согреть пытался! Согрел на свою голову.

Я припарковал наш пикап с такой злостью, что из-под колес полетела пыль, а немногочисленные посетители у входа торгового центра обернулись.