Как известно, пришла беда – отворяй ворота. После гибели мужа мне нужно было как-то выкручиваться, чтобы элементарно выжить. Брать деньги у родителей-пенсионеров (я была поздним ребёнком), которым ещё недавно могла помогать и делать дорогие подарки, мне не позволяла совесть. Я и так чувствовала себя нахлебником, живя в их квартире и питаясь за их столом. Устроиться в школу учителем истории оказалось не так просто, как я себе когда-то представляла. В родном городе вакансий не нашлось, и вообще мне дали понять, что без крутых знакомых тёпленькое местечко в школе мне не светит. А потом на меня неожиданно наехали крепкие ребята с неулыбчивыми лицами и бритыми затылками и – предъявили счёт.

Уехать «на заработки» в благополучную европейскую страну мне помогла школьная подруга. Оценивающе осмотрев меня с головы до ног, она вынесла свой вердикт: «Если не обращать внимание на твою худобу, то вполне сгодишься. Личико у тебя смазливое; попа, грудь – на месте. Немного отъешься, и всё будет как надо. Танцевать умеешь?» Танцевать я умела и любила. Но! Одно дело танцевать в собственное удовольствие, в приятной компании. И совсем другое, когда нужно перед публикой полуобнажённой выделываться на шесте.

Выбора у меня не было. Где ещё я заработаю большие деньги за короткий срок? Вскоре, получив загранпаспорт и визу «артиста кабаре», я уехала в чужую страну...

Не дождавшись моего ответа, Соня пожала плечами и со скучающим видом удалилась в свою комнату. Вскоре оттуда полилась знакомая мелодия и раздался узнаваемый хрипловатый голос:

«Что же это было, скажи? Миражи... миражи...» – пела неподражаемая Ирина Аллегрова.

А какой мираж преследует меня? – подумала я. – Кто ответит наверняка, что такое мои сны: плод больного воображения? отзвуки детских страхов? психическое отклонение? Или, может, какая-то подсказка? Знамение?

Я встала, разминаясь и потягиваясь, походила по залитой полуденным солнцем комнате. Взгляд привычно скользил по картинкам, которыми были увешаны стены моего временного пристанища. У всех этих рисунков – удачных копий знаменитых и не очень полотен – было одинаковое содержание: от изображений танцующих обнажённых одалисок в восточном гареме до оргаистических сценок в стиле модерн. И во всём остальном убранстве комнаты был скрыт некий намёк: легкомысленные розовые в тиснёных с позолотой фиалках обои, два, похожих на садовые, кресла из плетёной лозы и такой же комод под большим круглым зеркалом. И, конечно, широкая удобная кровать в виде морской раковины. Какой же ещё должна быть комната маленького элитного кабаре, спрятавшегося под надписью над дверью: «Приватный ночной клуб номер один»? Девушки, развлекавшие гостей стриптизом на сцене, иногда (за дополнительную оплату, разумеется) исполняли приват-танцы в своих комнатах.

Я остановилась у окна, медленно провела ладонью по стеклу.

Шёл снег. Белые пушистые хлопья кружили в сером воздухе, мягко ложились на такую же серую, вымощенную булыжником площадь, называемую Рыночной.

С одной стороны площади тянулись в небо островерхие, с рыжими черепичными крышами дома, большая часть которых сохранилась со времён раннего средневековья. В бывших кузницах, оружейных мастерских, торговых лавках и пекарнях теперь находились уютные кафе, ресторанчики и сувенирные магазины. Летом и весной сюда стекались тысячи туристов из разных стран мира; осенью и особенно зимой, когда ветер завывал, как голодный волк, принося с собой ледяную стужу, город замирал. Впадал в спячку. Жизнь теплилась только на Рыночной площади, да и то лишь благодаря парочке булочных, где пекли бесподобные тающие во рту круассаны и душистые, с хрустящей корочкой багеты. Ну и, разумеется, нашему клубу, куда ни летом ни зимой «не зарастала тропа» желающих приобщиться к культуре эротического танца.