Я недоверчиво посмотрела на свои дрожащие руки – свечение понемногу начало тускнеть и потухать. Стоя прислонившись к стене, парализованная шоком, я ещё очень долго не могла прийти в себя и осознать случившееся. Потрясение накрыло меня, словно приливная волна в день яростной бури. Ноги не слушались: я не могла пошевелиться, застыв в оцепенении, до того самого момента, пока Фрэнсис не пришёл в себя.

– Как… – сдавленно прошептал брат, с трудом поднимаясь на ноги. – Как, чёрт возьми, ты это сделала?

Знать бы самой! Это уже второй раз. Сперва в библиотеке, когда Маркус наговорил мне гадостей, теперь вот здесь…

Сжав руки в кулаки и всё ещё дрожа от пережитого, я рывком открыла дверь и выбежала прочь, но тут же со всего маху воткнулась в сильную мужскую грудь. Подняв растерянный взгляд, я поняла, что на шум пришёл Маркус. А за ним явились мачеха с отцом.

– Что случилось? – испуганно проговорил отец, с опаской заглядывая в разгромленную комнату. – Фрэнсис, что ты делаешь в спальне своей сестры?

Фрэнсис с показным достоинством поправил измятый камзол, приосанился и вышел в коридор, одарив меня насмешливо-презрительным взглядом.

– Похоже, наша дорогая Мира, перед свадьбой совсем лишилась рассудка, – небрежно бросил он, глядя мне прямо в глаза.

У меня от возмущения перехватило дыхание. Да как он смеет?!

– Мне очень стыдно и неловко о таком говорить, но… – Фрэнсис сделал театральную паузу, наслаждаясь всеобщим вниманием. – Она бесстыдно пыталась соблазнить меня, лишь бы сорвать предстоящую свадьбу.

– Что?! – хором возмущённо воскликнули потрясённые отец и мачеха.

Маркус же, казалось, остался совершенно невозмутимым. На его красивом лице не отразилось ни единой эмоции, лишь в прищуренных глазах я заметила едва различимый змеиный блеск.

– Я, разумеется, отказался от подобного непотребства, – продолжил Фрэнсис, горделиво приподнимая подбородок. – И тогда она, словно обезумев, стала крушить комнату.

– Это наглая ложь! – яростно выкрикнула я, набросившись на Фрэнсиса с кулаками. – Как ты смеешь?! – из моих глаз брызнули слезы. – Грязная, наглая ложь! – надрывно прокричала я, со всей силы ударив лживого родственника по самодовольному лицу.

– Вот, изволите видеть! – Фрэнсис картинно схватился за якобы пострадавшую от пощёчины щеку. – Девчонка явно сошла с ума! Не знаю, чему её обучали в пансионе, но определённо там следует провести внеплановую проверку на предмет вменяемости воспитанниц!

– Мерзавка! – глаза мачехи вспыхнули.

Ее рука взметнулась, готовая нанести мне пощечину, однако была внезапно перехвачена сильной рукой Маркуса.

– Если позволите, – в голосе дракона зазвучало раздражение, его пальцы до боли сжали тонкое запястье графини, – то я сам разберусь со своей невестой.

Я заметила, как нервно дернулся кадык мачехи.

– Конечно-конечно, – затараторил отец, торопливо обнимая супругу за плечи, словно пытаясь защитить ее от гнева дракона. – Я уверен, это просто какое-то глупое недоразумение. Вам лучше поговорить с Мирой наедине, а мы пока пойдем, не будем вам мешать.

Папа настойчиво потянул мачеху прочь, но та будто превратилась в каменное изваяние. Ее ненавидящий взгляд прожигал меня насквозь. А Фрэнсис… На него я старалась даже не смотреть.

– Дорогая, пойдем же! – голос отца прозвучал непривычно резко.

Он с силой дернул жену за руку. Только после этого мачеха неохотно позволила увести себя прочь.

Через минуту мы с Маркусом остались в коридоре одни. Дракон молча прошел в мою разгромленную комнату. Его цепкий взгляд скользнул по перевернутой мебели, разбитому окну и остановился на кровати, где одиноко валялся грязный сапог Фрэнсиса.