Спрятавшись за чьим-то широким надгробием, я решила понаблюдать, и только потом принять решение.

– Простите, чуточку тут посижу, – одними губами произнесла я, приглядевшись к покрытому зеленой плесенью камню.

Оскорбить чувства какого-нибудь древнего духа мне ни капельки не хотелось.

Я не ждала ответа, конечно же, – потому что хотела стать свидетелем совсем другого, более эмоционального разговора.

– Ты такой пода-авленный, – мерзко растягивает она, будто одними словами хочет покалечить своего гостя. – Мне так прия-я-ятно. Каждый твой день, полный муки, словно касание живой воды по моей истерзанной временем и магией душе. Говорят, в замке появилась женщина. Особенная женщина. Нравится страдать, дорогой?

– Катись в Ад, Аурелия, – сухо бросает ей в ответ Каэль, усевшись на один из камней, неподалеку от ведьмы.

Она громко смеется.

– Я уже в Аду, дорогуша. И ты вместе со мной. – Обернувшись, она широко улыбается.

Но ее глаза…

8. 6.1

– Она может снять проклятие, – словно на что-то решившись, произносит Каэль, сжав кулаки.

Ведьма снова заливисто смеется.

– Его никому не снять, слишком сложные условия заложены. Пока она додумается, помрет от старости.

– Не помрет, – парирует уверенно дракон, и уголок его губ едва заметно приподнимается.

Аурелия спрыгивает с качелей ее вполне себе миловидное лицо искажает злая гримаса.

Неужели именно проклятие вынуждает их терпеть друг друга изо дня в день? Изощренная пытка, кажется, ведьма переиграла сама себя.

– Я тебе не верю! Ты даже не знаешь точно всех условий! – крик меняется на невыносимый визг, разносящийся волной по кладбищу, и я инстинктивно прикрываю уши.

– Не хочешь страдать одна, да? – мрачно сплевывает в сторону кровь Каэль.

– Ты не можешь! – Бьет она его ладонями в грудь, но он не шелохнулся.

На пальцах ведьмы вырастают острые длинные когти и она замахивается, тут же ударяя и оставляя глубокие, сочащиеся кровью царапины на лице мужчины.

Мои ладони холодеют, а горло сжимает спазм. Я с трудом делаю вдох, опуская руки.

Неподалеку каркают черные вороны и взмахивают размашистыми крыльями, срываясь с места и приземляясь между неспокойным духом и драконом. Женщина недоуменно делает шаг назад, не понимая, почему это произошло.

– Что это значит? – истерично взвизгивает она, не успев спрятать в голосе панику.

Каэль поднимает голову к небу, словно пытается прислушаться или присмотреться, сосредотачиваясь.

– Я убью тебя и утащу с собой на это самое кладбище, мы будем страдать вечно, чертов ты самовлюбленный эгоист! – снова кричит она. – Ненавижу тебя, ненавижу!

– Я не эгоист, – поспешно отвечает он, словно она мешает ему думать. – Просто дракон способен полюбить лишь раз, я говорил тебе, а ты считала всё полным бредом. Я не любил тебя никогда, никого не любил, понимаешь? Ты пошла против моей природы, ты совершила чудовищный поступок, но вместо желания тебя убить, я надеюсь тебя спасти! А теперь заткнись, потому что, кажется, Мила сейчас осознает свою силу… И ищет меня.

Что?

Дыхание перехватывает, и я ускоренно пытаюсь переварить ВСЁ услышанное.

– Мила? Что за дурацкое имя?! Хуже и быть не может для проклятийницы! Да ее бы все ведьмы засмеяли.

– Она не ведьма, она дочь Морёны – Мила, Милада, Лада, Ада, – перебирает он имена, словно признает за мной полные права дочери той, что также имеет множество имен.

Аурелия снова отступает, ее лицо искажается от испуга.

– Не позволю… – решительно шепчет она и распахивает руки, призывая силу.

Я была права в своих догадках – она вовсе не мертва.

В тот самый день, когда ведьма накладывала проклятие, что-то пошло не так. Она не собиралась умирать. И не умерла. Но ее физическое тело истлело, не выдержав мощного магического потока.