— Авэ, дети мои, — сочный бас разнёсся над могилами.

— Авэ, мастер, — откликнулись адепты, учтиво поклонившись.

— Дети мои! — с мрачной торжественностью возвестил Кощей Кощеевич. — Настал час. Сегодня мы будем творить великое зло!

— Какое, мастер?

— Преддипломную практику, — разъяснил Лиходейский и растянул губы в недоброй усмешке. — Постигнем основы некромантии в промышленных масштабах. Все принесли, что я велел?

— Да, мастер!

Студиозусы вывернули карманы и высыпали на алтарь... разнообразные письменные принадлежности: ручки, карандаши и перья всех мастей и категорий. Кое-кто притащил пару чернильниц, промокательную бумагу и массивные пресс-бювары [1].

Лиходейский кивнул с одобрением.

— Отлично, дети. И помните! Ни один росчерк не должен походить на предыдущий, ибо такова воля... э-э-э... великой Тьмы. Нина, — Кощей повернулся ко мне. — Заявления при вас?

— Все двести десять. — Я расторопно вытащился бумаги из папки. Протянула ему. — Плюс список имён и фамилий.

Он снова кивнул, и чёрные глаза его мрачно блеснули.

— Что ж... Пришёл черёд магии. Самой тёмной из всех возможных.

Лиходейский раздал заявления дипломникам. Каждому по тридцать пять. Я предоставила образец заполнения.

Меньше, чем через час, все заявления были подписаны. Сработали дипломники блестяще — ни одной похожей подписи! Никто, даже сам эксперт по контролю всего, не усомнился бы в их подлинности!

— Спасибо! Спасибо! — я чуть не кинулась к Лиходейскому обниматься. — Вы спасли мне жизнь!

— Полноте, Нина, — Кощей мягко опустил ладонь мне на плечо. — Всегда рад помочь. — Он строго глянул на подопечных. — А вы... Никому ни полслова! Проболтаетесь, языки отсохнут. Уяснили?

Адепты закивали.

— Вот и славно. — Он улыбнулся. — Давайте зачётки.

***

С подписанными заявлениями под мышкой и свежеприготовленным цимесом на подносе, я мчалась в кабинет Мегеры. Оставалось пересечь холл, миновать вахту, и...

Что за черт?

Я застыла у поста охраны, как вкопанная. Взгляд приклеился к экрану с внешней камеры наблюдения. То, что я увидела, заставило волосы встать дыбом. Треклятый поднос чуть не выпал из рук.

Кошмар кошмарский!

Я со всех ног рванула к вахте.

— Савелий! — окликнула вахтёра, и добродушный упитанный здоровяк приветливо отсалютовал мне пончиком. — Выручай! Дай звонок крампусам на перемену!

— Так ведь пять минут ещё...

— Знаю! — я просительно поглядела на него. — Дай, миленький. Пожалуйста. А я тебя цимесом угощу. Вот. — Поставила поднос на стойку ресепшена. — Совсем свежий!

— Эх! — улыбнулся здоровяк. — Умеешь ты, Нина, уговаривать!

Он жахнул по красной кнопке с надписью «Не нажимать!», и трель возвестила о завершении пары. Козлоногие стремглав высыпали из аудиторий и, вопя и гогоча, заполонили собой всё пространство.

То, что надо!

Я оставила Савелию угощение и тысячу благодарностей. Повезло, что сегодня дежурит именно он. Его сменщица — Пантелея Душная — ни за что не пошла бы навстречу! У той вечно всё по правилам да по уставу, по букве закона и согласно внутреннему распорядку. А Савелий — добрый малый. И цимес он свой вполне заслужил.

— Мегера Душегубовна! — я влетела в кабинет без стука.

— Нина? — озадачился пушистый шар. — Дорогая, что ты себе позволяешь? Какая бестактность! И где мой цимес?

— Не до цимеса сейчас, — я понизила голос. — Абзац в корпусе.

Пресс-бювар — приспособление при помощи которого удаляют с написанного остатки чернил.