Снаружи уже сгущались сумерки – темнело в это время года стремительно. К тому же темнота эта была непроглядной – снега пока мало, луна ещё не вышла, окна соседних изб крошечные, и свет из них едва пробивается. Деревня словно снова вымерла – даже не верилось, что в этих тёмных срубах есть кто-то живой.

Мы стояли на крыльце, глядя в темноту, и неловкая напряжённость между нами росла с каждой минутой. Я не знал, что сказать, и в целом чувствовал себя по-дурацки. Вопросов-то у меня к матери Богдана было множество, но как их задать, не раскрыв себя?

– Ты… всё ещё злишься на меня? – наконец, прервала молчание Дарина.

– А ты как думаешь?

Она вздохнула.

– Пойми, всё, что я делала – это для твоего же блага. Рано или поздно я бы всё тебе рассказала, но я хотела сначала подготовить тебя. Боялась, что ты всё неправильно воспримешь. И, как оказалось, не зря боялась, не так ли?

– И всё-таки, как ты здесь оказалась? Расскажи с самого начала.

– После той нашей ссоры… Честно говоря, первые пару дней я надеялась, что ты одумаешься и вернёшься. Когда поняла, что ты всё же настроен серьёзно… – она вздохнула, собираясь с мыслями, и продолжила, тщательно подбирая слова. – Я поняла, что ты решил отправиться в Демидов, познакомиться с отцом. Сама же сдуру рассказала, где он… Предотвратить это я уже не могла, поэтому решила хоть немного сгладить углы. Написала письмо Аскольду, предупредила его. И сама отправилась следом. Разминулись мы с тобой буквально на пару дней…

Она замолчала, впервые за долгое время повернувшись ко мне и робко, будто боясь обжечься, коснулась моего плеча.

– Ты не представляешь, как я испугалась, узнав о том взрыве в поезде. А ещё больше – когда разыскала дом Аскольда и увидела на его месте одно пепелище. Я думала, ты погиб!

– И была недалека от истины, – усмехнулся я.

– Смешно тебе! Я чуть с ума не сошла! На моё счастье, попалась мне на глаза одна из листовок, что охранка расклеивала на столбах. О розыске подозреваемого в поджоге. Описание там, конечно, было очень расплывчатое, но я сразу поняла, что речь о тебе. А может, просто хотела надеяться на это. И я искала тебя по всему городу. Кажется, за две недели успела облазить каждый подвал и чердак, развесить амулеты на каждом столбе… Но всё указывало на то, что ты далеко. И тут – перепечатанная статья из «Томского вестника». Если бы она не попалась мне на глаза я бы, наверное, ещё долго металась в поисках. Я пробралась на первый же поезд до Томска и… Вот уже около недели я здесь.

– И не разыскала меня? По-моему, в Томске уже каждая собака знает, где я живу.

– Да, я даже видела твой дом. Но… Явиться туда пока не решилась. А тут образовались другие дела. В Томске у меня было несколько старых знакомых. В том числе Меркул. Ты, может, даже помнишь его. Мы жили какое-то время. Тебе было года три-четыре…

– Не помню.

– Это было еще до того, как мы переехали в Абалаково. Мы ведь вообще мало где задерживались надолго…

– И что у тебя за дела были с этим Меркулом?

– Он… Один из моих учеников. Поэтому, когда я узнала про то, что тут творится, я решила помочь. Всё-таки частично, наверное, это и моя вина…

– В каком смысле?

– Это я когда-то помогла Меркулу создать Осокорь, – оглянувшись на дверь в избу, тихо проговорила она.

– Чего-чего?

– Тише! Не думаю, что местным стоит знать об этом.

– Да уж, думаю, они не очень-то оценят. Но я думал, это древо – просто Измененное…

– Не совсем. Изначально это обычный тополь. А способность его к поглощению эдры и… всё остальное – это наших с Меркулом рук дело.