Валерий вернулся в «хаммер», завел мотор, чтобы согреться, и задумчиво закурил сигарету. На душе было как-то особенно паскудно, и часть этого паскудства проистекала оттого, что Валерий чувствовал себя виноватым, а часть – от того самого, что сформулировал доктор Гертцки. «Я понимаю, когда убивают таких, как вы, бизнесменов (господин Гертцки и не прозревал всей иронии употребленного им оборота), но зачем убивать русского Пастера?» Мог Игорь натворить что-нибудь, за что пуля полагалась ему в порядке вещей? Черт его знает, нынче каждый не без урода в душе, но вот Игорь… Он просто был наименее вероятным кандидатом на такие дела.

Н– да. Итак, что мы имеем? Три версии. Версия кандидата в губернаторы Борщака: «Таким путем губернатор Жечков и его окружение пытаются лишить меня финансовой поддержки на выборах». Версия следствия: «Убийство гениального русского химика -это происки ЦРУ, Международного валютного фонда и всяких прочих жидомасонов». Классная версия, ничего не попишешь. Когда такие версии выдвигает начальник областной милиции, сердце твое преисполняется гордостью за буйный полет фантазии следственных органов… А еще говорят, менты мечтать не умеют.

Версия третья: хлопнули свои же товарищи, дабы не поделился с америкашками новым изобретением. Более правдоподобная, чем прочие. В том же самом смысле, что предположение «дважды два равно семи» ближе к истине, чем предположение о том, что дважды два равно сорока восьми целым трем десятым… Сазан очень хорошо помнил поведение Санычева месяц назад в Москве. Злой, обеспокоенный, нервный и недовольный. Еще бы! Скажи кто-нибудь Сазану, что от него уходит его правая нога, так Нестеренко тоже будет правой ногой недоволен… Но не до такой же степени был недоволен Санычев, чтобы мочить своего друга! К тому же имелся еще один фактор, очень серьезный: и Санычев, и Гаибов – оба были профессионалами и могли оценить талант Нетушкина. Это какому-нибудь отморозку из мусорного бака все равно кого грохнуть – потенциального Чикатило или потенциального Менделеева… А гендиректор Санычев – он человек с тонкой душой, он разницу чувствует…

В фарах автомобиля появилась фигурка пожилой женщины в тяжелом не по погоде пальто и с двумя сумками в руках. Женщина испуганно покосилась на носорожью громаду выпиравшего из темноты джипа, прошла по мостику и отворила калитку.

Сазан спрыгнул на дорогу.

– Баба Даша?

Женщина обернулась.

– Мне Яна сказала, что вы ее навещаете, – проговорил Сазан, – она там одна, на поминки не смогла остаться и не очень хорошо себя чувствует. Вы уж переночуйте у нее, ладно?

– Конечно, – сказала женщина, – бедняжка Яночка, это ж надо, какое несчастье…

И женщина пустилась рассказывать, как хорошо жили Игорек с Яной и какие нынче скверные времена на Руси. Сазан все терпеливо выслушал, а потом спросил:

– А скажите, вы вот – соседи напротив. Вы ничего в ту ночь не слышали? Необычного?

– Мы – нет, – сказала Дарья, – и я спала, и муж спал. А вот Варин муж, Яшка, так он видел, как в полпервого машина проехала. Белые «Жигули», Он еще решил, что это Игорь приехал. Он часто так приезжал, непонятно на чем. А теперь вроде нет – у Игоря шофер Яшка, а у Яшки сестра, а у этой сестры первый муж в нашей слободке живет, так он говорит, что Игорь в час приехал и на заводской иномарке.

Сазан покачал головой. Он редко покидал Москву и едва ли не впервые сталкивался с деятельностью информагентства «Одна бабка сказала» и с феноменом маленькой провинциальной слободки: все про всех знают все. Ты попробуй в Москве спросить человека, как зовут его соседа по лестничной клетке, так он не знает, этот сосед белый или негр…