Испокон веков сюда приходят поклониться духу леса. На новолуния здесь приносят жертвы для умилостивления живущего в дереве лоа. Диких коз, оленей, буйволов обычно режут, обрызгивая ствол и распевая шаманские ритуалы. Поскольку святыня расположена на землях улиточников, в основном они ей и оказывают знаки внимания. Шаманы озерников раз в год, на Праздник Леса, сходятся к Кроведреву и выражают духам почтение.

У корней Лар-Джур сложил круг из камней, в него поместил жертвенник – плоскую каменную плиту в темных разводах. Узнаю этот ритуал. Двойное жертвоприношение, связывающее разных духов. Заручиться поддержкой лесного владыки решил, сволочь, для запутывания следов и избавления от преследования.

Достав из заплечной сумки погремушки и бубен, шаман с ведьмой принялись танцевать вокруг святыни улиточников, оглашая окрестности заклинательными завываниями. Они будили древесного духа.

Медные колокольца на щиколотках и запястьях Валланы Ведьмы звенели, сливаясь с буханьем бубна и голосами колдующих в потустороннюю мелодию. Звуки возносились в ночное небо, к луне и звездам, заполняли застывший лес, показавшийся вдруг неприятным и враждебным. Ветви зашумели, задвигались, отвечая на призыв.

Из задних рядов приволокли пленника. По зеленым волнистым татуировкам я узнал в нем тролля племени Каменных Клешней, давнего врага Огненного Жала. Синекожего бросили на жертвенник, удерживая за руки, и Лар-Джур точными взмахами рассек ему сухожилия на предплечьях и щиколотках.

Я хотел бы навсегда забыть о происходящем или хотя бы не смотреть на жертвоприношение. Словно кто-то сжал голову тисками, не давая отвернуться и закрыть глаза. Астральный барьер, окружающий клетку, не должен пропускать эманаций духовных сущностей, твердил я себе. Рассудок отказывался верить совершающемуся, а веки все не опускались.

Шаман не стал наносить смертельного удара в сердце и перерезать глотку несчастному. Он просто отступил от жертвенника, как и отпустившие руки угул-джас воины. Тролль Каменных Клешней кричал, выл от боли и ужаса, корчился на камне в попытках сползти на землю, будто прикованный к камню невидимыми цепями.

– Придите и примите нашу жертву, предки! – воскликнули колдун и ведьма синхронно, воздев руки к потемневшим небесам.

Сначала ничего не происходило. Синекожие, включая жертву, замерли. Потом тишину взорвал вопль обреченного пленника. Его тело ломало, выворачивало в суставах. На груди, животе и голых ногах возникали длинные кровоточащие борозды. Точно некто незримый полосовал его острыми когтями. Неестественно изгибавшиеся конечности сминались под пальцами явившихся на пир невидимок, кровяные дорожки размазывались у ран и исчезали, слизываемые жадными языками.

Порезы постепенно расширялись. Превращаемая в изорванные лоскуты кожа слезала вместе с плотью, открывая внутренности и кости.

Тролль замолчал. Вылезающие из орбит окровавленные глаза застыли, широко распахнутый рот медленно закрылся. Жертва умирала, отдавая остававшиеся крохи жизненной энергии пожирающим ее убийцам. С последним выдохом пиршество завершилось, и пленник остался лежать грудой растерзанной плоти.

– Предки приняли жертву! – возгласил проклятый шаман, ему исступленно вторила ведьма.

Клан разразился радостным криком, больно ударившим по барабанным перепонкам. На несколько секунд я оглох и не услышал сказанного позже Лар-Джуром, очевидно, приказавшим привести другого пленного.

Из возбужденной толпы воины приволокли избитого, неспособного идти из-за переломанных голеней великана в набедренной повязке, со шрамированной наподобие змеиной чешуи кожей. С большим трудом я опознал в гиганте Полга Змеиную Шкуру, парня из моего отряда. Подрезанных сухожилий Осам показалось мало, они раздробили колени и сломали ему ноги и руки в локтях, полностью лишив возможности передвигаться. Лицо – сплошной кровоподтек. Ему спилили клыки, унизив. Тролль без клыков отщепенец, его не примут после смерти предки, и ему суждено скитаться по Серым Пределам, покуда бездомный дух не поглотят старшие лоа.