К белым волкам отношение и у синекожих и у людей особое. Невосприимчивых к магии разума и, следовательно, зверомагии хищников, обладающих зачатками природного колдовства, побаиваются из-за ума, острых зубов, необычайной хитрости и злопамятства. Со зверем, наравне с саблезубыми кошаками считающимся хозяином северных лесов, не шутят и на глаза не попадаются по собственной воле даже великие охотники. Крупнее обычного волка чуть ли не вдвое, белые нагоняют страх на людские селения. Охотиться на них крайне опасно, магия не помогает. Что уж говорить о волчаре, оказавшемся посреди жилищ разумных без сдерживающих его злость барьеров, пут и тому подобного.

– Привет-привет, дружище, – попытался я увернуться от шершавого языка и отстранить от себя лохматую морду. – Хватит, а? На морозе у меня лицо вот-вот льдом покроется из-за твоей слюны. Замерзну – кого облизывать будешь? Ледяную статую?

Акела недовольно буркнул что-то на волчьем диалекте и слез с меня, усевшись рядышком.

Отощал, бедняга, за седмицу моего коматозного состояния. Ребра торчат, шерсть топорщится. Зато подрос, вытянулся в длину и высоту. Или мне кажется? Давно не видел. Раньше и не осознавал, насколько мой товарищ крупный. Ему полугода нет, а вымахал со взрослого серого родича.

У нас с Акелой отношения чисто дружеские. Я ему никогда не приказывал, просто кормил, выхаживал с тех пор, как нашел у трупа его матери, убитой олифантом.

Через час мы с волком покинули деревню улиточников. Я обзавелся накидкой из бобрового меха и объемной сумкой со съестными припасами, куда старик Анг-Джин свалил завернутые в листья амики куски вяленого мяса и лепешки. Фляги с водой не взял – снегом обойдусь, да и речка поблизости.

Сопровождающих я не брал. Зачем ребят из деревни тревожить? Мужчин и так маловато осталось после побоища, учиненного ведьмой. Сам дойду, не развалюсь. Сумищу на Акелу повесил на манер переметной сумы, привязав к торсу волка ремешком. Надеюсь, по дороге к озеру на нас не нападут и белобрысому не придется двигаться быстро, чему груз, ясное дело, мешает.

Поскольку козырное оружие из лунного серебра сгинуло в логове ведьмы, чтобы ей на том свете до полной аннигиляции мучиться, старый шаман подарил мне полный боекомплект тролльего охотника. Порылся дед в закромах покойного вождя и достал весьма полезные орудия смертоубийства. Арсенал скоропостижно скончавшегося предводителя улиточников все равно бесхозный. Наследников у него теперь нет, претендовать на произведения синекожих оружейных мастеров некому. Впрочем, не только изделия троллей в его доме хранились.

Бена-Джак слыл богачом. Деревня его процветала, жители позволяли себе вещи роскошные по меркам синек. К примеру, металлические молотки и стальные ножи, товар контрабандный и невероятно дорогой. Законы империи запрещали продавать по эту сторону Крессового Вала все, годящееся в качестве оружия. Топоры дровосеков, мясницкие ножи и даже лопаты торговцы скрепя сердце убирали подальше от жадных тролльих глазищ. Однако предприимчивые разумные всегда найдут способ обогатиться, несмотря на запреты властей. Дозорные на Валу нередко приторговывают мелочовкой. Контрабандисты прорывают подземные ходы под Валом, огибают Ксарг по морю и продают вожделенные товары аборигенам по несусветным ценам, требуя олифантову кость, рога трехрогов, шкуры диковинных ксаргских зверей и прочие ценности, коими богаты леса синекожих.

К тому же заслуженное в боях троллем-наемником оружие позволяется проносить через пограничные крепости, и оно хранится в племенах как высшее сокровище, передаваясь из поколения в поколение от отца к сыну. У искуснейших воинов целые коллекции из оружия побежденных врагов.