Полг скептически хмыкнул.

– Может, у вас рассудок от страха помутился и вам все почудилось?

Описанную бойню из известных мне животных учинить никто не мог. Много в аранье неведомого и ужасного, о чем не догадываются и мудрейшие шаманы.

– Давно ли вы рыбачите? – сменил я тему. – Когда из деревни ушли?

– Сегодня с рассветом, – охотно ответил младший рыбак и покосился на Варк-Дана. – Нехорошее что-то творится там, и частокол ему не помеха.

– Ты видел что?

– Нет, хвала предкам. – Очередное спиралевидное знамение.

– Вун, – предостерег старший, – не болтай.

– Говори, Вун, – повелительным жестом разрешил Варк-Дан.

– Наш старший брат в лесу слышал песню. Нас было три брата – Бурн, Алак, – парнишка кивнул на товарища, – и я. Мы позапрошлой ночью рыбачили у излучины реки. Я и Алак заснули. Вдруг нас Бурн разбудил, сказал, слышал песню на том берегу. Мы ему не поверили. Кому взбредет в голову петь в полночь посреди араньи? Задерут, моргнуть не успеешь. Лес тишину любит. Ну, Бурн захотел доказать – мол, не врет – и на тот берег переплыл. Вернулся скоро. Глаза блестят, дрожит весь, заикается, просит бежать отсюда побыстрее. Куда бежать, ночью-то? В деревню не пустят, за морок примут. Полезешь через частокол – дротиками да копьями истыкают.

– И дальше что? – не терпелось узнать продолжение Полгу.

– Схоронились мы в камышах. Залезли под воду, тростинку в рот – и сидим, ждем восхода солнца. Утром вылезли, обсушились, растиркой растерлись и пошли домой. А в деревне переполох: шамана с учеником в аранье нашли. Мы поспрашивали где. Оказалось – недалеко от излучины речки, возле которой мы рыбачили, на том берегу, куда брат ходил.

Конец ознакомительного фрагмента.